Когда в рамках одного общества сосуществуют люди с разными культурными традициями, необходимо решить ряд проблем, чтобы обеспечить четкие и устраивающие всех правила общежития.
1. Проблема мультикультурализма
Сегодня большинство государств хотя бы в некоторой степени отличается культурным многообразием. Торговля, туризм, международный диалог ученых и деятелей искусства, мобильность квалифицированных специалистов и миграция приводят к тому, что в большинстве стран проживает значительное число людей, принадлежащих к другим культурам. Практически везде можно встретить представителей хотя бы одного культурного меньшинства — иностранных туристов и бизнесменов. Многие страны сегодня можно назвать многообразными в культурном плане уже потому, что они открыты внешнему миру — представители любых народов могут туда свободно приезжать, уезжать, а иногда и оставаться [1].
Однако проблема мультикультурализма возникает именно из-за того, что многие люди хотят остаться в стране, в которую приехали [2]. Именно в связи с этим встает вопрос: до какой степени культурное многообразие можно считать приемлемым и относиться к нему терпимо и как обеспечить гармонию в этих условиях? Когда в рамках одного общества сосуществуют люди с разными культурными традициями, необходимо решить ряд проблем, чтобы обеспечить четкие и устраивающие всех правила общежития. Так, требуется общее согласие не только относительно того, какие нормы поведения считать приемлемыми или обязательными в общественных местах, но и какие вопросы могут легитимно считаться прерогативой государства. Следует определить, например, на каком языке должны вестись публичные дискуссии, какие праздники признаются официально, к каким обычаям следует относиться толерантно, как человек должен выглядеть и вести себя на публике, а также очертить круг прав и обязанностей индивидов и сообществ.
Поскольку решить эти вопросы бывает непросто, культурное многообразие зачастую приводит к конфликтам. У многих людей существуют устоявшиеся мнения о том, что считать правильным и неправильным, хорошим и плохим, и потому они не готовы с легкостью изменить свое поведение и образ мысли. К примеру, родители-мусульмане во Франции, а позднее и в Сингапуре, оспаривали законность и моральную обоснованность введенных в государственных школах запретов на ношение хиджабов вопреки мнению учениц-мусульманок (или их родителей). В Британии защитники прав животных выступают против предоставленного религиозным меньшинствам разрешения нарушать нормы гуманного забоя скота, чтобы мясо могло считаться «кошерным» или «халяль». Во многих западных странах бурные дебаты вызывает обычай увечить гениталии детей женского пола, на соблюдении которого настаивают родители-иммигранты из Восточной Африки; власти с трудом пытаются найти компромисс между уважением к правам меньшинств и соблюдением ценностей, характерных для общества в целом.
В этих условиях определение теоретических основ мультикультурализма равнозначно ответу на вопрос, существует ли некий набор общих принципов, способных служить ориентиром для решения проблем вроде тех, что я перечислил выше. Какими установками должно руководствоваться общество, где сосуществуют разнообразные культуры?
В настоящей работе я попытаюсь доказать, что наилучший ответ на указанный вопрос дает теория классического либерализма. Впрочем, само определение либерализма вызывает острые споры, поэтому хочу с самого начала оговориться, что здесь представлена одна конкретная концепция либерализма и конкретное истолкование его постулатов. Существуют, однако, и другие мнения о критериях и принципах либерализма. Поэтому в настоящей работе я буду по ходу изложения пояснять, в чем мое представление о либерализме расходится с другими распространенными сегодня концепциями.
Доклад состоит из нескольких частей. В следующем разделе я остановлюсь на пяти возможных вариантах реакции на проблему культурного многообразия. Я определяю их как изоляционизм, ассимиляторство, «мягкий» мультикультурализм, «жесткий» мультикультурализм и апартеид. В третьем разделе я попытаюсь найти соотношение между этими вариантами и показать, какое место занимают некоторые теории мультикультурализма в представленной там схеме. В четвертом разделе будут изложены аргументы в обоснование того, что третий из перечисленных вариантов реакции на проблему культурного многообразия в наибольшей степени отвечает принципам классического либерализма и представляется оптимальным. В пятом разделе я проанализирую доводы, которые обычно выдвигают в пользу других вариантов мультикультурализма, особенно либеральных, и объясню, почему эти варианты следует отвергнуть. Наконец, в заключительном разделе я выскажу несколько общих соображений о характере мультикультурного общества, государства и ограниченности либеральной теории мультикультурализма.
2. Варианты реакции на культурное многообразие
Общество может реагировать на культурное многообразие по-разному, и не всегда эта реакция означает признание идеи мультикультурализма. Можно выделить пять вариантов такой реакции.
а) Изоляционизм
Наиболее очевидная реакция общества — попытки не допустить возникновения культурного многообразия, лишив посторонних права въезда в страну и проживания в ней — особенно посторонних, отличающихся от основного населения в культурном плане. В свое время такой подход взяли на вооружение Австралия и Япония. В первой из этих стран политика «Австралия для белых» была реализована первым актом австралийского парламента — Законом об иммиграции 1901 года. Первоначально цель иммиграционной политики австралийских властей состояла в ассимиляции мигрантов с преимущественно англо-кельтским населением. Въезд в страну на постоянное жительство тщательно контролировался, чтобы обеспечить принадлежность ее жителей к белой расе и британской культуре. Предпочтение отдавалось британцам, на втором месте были уроженцы Северной Европы. Въезд жителей южноевропейских стран считался менее желательным, а азиаты и другие представители небелых рас рассматривались как абсолютно нежеланные мигранты. В результате мигрантам из категории «желанных» предоставлялись финансовые стимулы для переезда в Австралию, а жителей азиатских стран туда не допускали[3]. Лишь в 1960-х годах начали приниматься меры по отмене этих ограничений, а официально с этой политикой было покончено в 1973-м.
Общество или его правители могут выбрать путь изоляционизма, закрывая доступ всем «чужакам» кроме избранного меньшинства, по многим причинам. Порой это связано со стремлением некоторых слоев защитить или сохранить свои традиционные преимущества и привилегии. К примеру, мусульманская элита может препятствовать появлению в стране значительного немусульманского меньшинства, поскольку это может сократить число ее сторонников. Профсоюзы также порой негативно относятся к иммиграции из бедных стран, поскольку она может обернуться снижением зарплат из-за увеличения численности неквалифицированных работников на рынке труда. Однако важнейшей причиной изоляционистской иммиграционной политики является страх перед изменением культурной составляющей общества.
Проблема с изоляционизмом заключается в том, что такую политику трудно долгое время осуществлять на практике, поскольку она чревата издержками, неприемлемыми для большинства населения. Если цель такой политики — поддержание культурного единообразия, трудность заключается в том, что одного ограничения иммиграции (создания барьеров для людей, принадлежащих к конкретным культурным, этническим, религиозным или языковым группам, и даже полного запрета въезда в страну на постоянное жительство) для этого недостаточно. Помимо контактов с иммигрантами, существует много способов влияния иных культур на то или иное общество.
Чтобы жители страны узнали о наличии других укладов жизни, достаточно торговли и туризма. Кроме того, любая степень открытости литературе и искусству других стран неизбежно оказывает влияние на общество — в том числе влияние, связанное с имитацией и культурным заимствованием. Импорт продуктов питания приводит к изменению рациона. Участие в международных мероприятиях — от чемпионата мира по футболу до научных конференций — также привносит в общество идеи и концепции из других стран. Для сохранения культурного единообразия запрета на иммиграцию мало. Для этого необходимо ограничить любые контакты с внешним мирам, лишив собственных граждан прав на свободу передвижения, торговли и любое общение с «чужаками». Пока что ни одна страна не смогла и не захотела этого сделать, а значит никому не удалось избежать воздействия факторов культурной трансформации.
б) Ассимиляторство
Одна из альтернатив изоляционизму заключается в том, чтобы допускать в страну приезжих, но при этом проводить политику их ассимиляции, ограничивая тем самым масштабы влияния посторонних на культуру принимающего общества. Этот подход связан с культурным воздействием на иммигрантов, но он может применяться и в отношении коренных народов. Так, в период проведения политики «Австралия для белых» считалось необходимым ассимилировать аборигенов, привить им европейскую культуру преимущественно англо-кельтского общества. В результате социальная политика Австралии на протяжении значительной части XX столетия преследовала ассимиляторские цели сразу по двум фронтам, обеспечивая соответствие новоприбывших и коренного населения конкретным культурным стандартам.
Однако ассимиляторская политика, как и изоляционистская, имеет небольшие шансы на успех, даже если общество готово нести весьма значительные издержки ради ее осуществления. Во-первых, ассимиляция [4] — процесс двусторонний: новоприбывшие не только ассимилируются, но и сами оказывают воздействие на повседневную жизнь и менталитет принимающего общества. В сочетании с другими источниками культурного влияния, которому подвергается данное общество, это приводит к тому, что, скорее всего, изменения затронут не только иммигрантов и этнические меньшинства. Во-вторых, не все культурные меньшинства готовы меняться в той степени, как этого требует проводимая социальная политика. В той же Австралии переломный момент в этой сфере наступил в начале 1960-х годов, когда выяснилось, что многие иммигранты, прожив некоторое время на новой родине, начали подумывать о возвращении в Европу, поскольку убедились, что их культурные традиции и представления воспринимаются здесь негативно. Это стало одним из факторов, обусловивших пересмотр государственной политики — отказ от ассимиляторства в пользу более плюралистического курса. Но даже если культурные меньшинства не готовы пойти на столь радикальные действия, как отъезд из страны, многие их представители все равно будут сопротивляться попыткам ассимиляции. При экстремальном варианте развития событий — если сопротивление ужесточит позиции всех заинтересованных сторон — это может породить сепаратистские тенденции. В-третьих, в обществе, где сильны традиции индивидуальной свободы, проводить ассимиляторскую политику непросто, поскольку она может потребовать введения ограничений не только в отношении новоприбывших, но и граждан, которые родились и выросли в данной стране.
в) Мягкий мультикультурализм
Хотя ассимиляцию трудно навязать силой, ее непросто и избежать. В любом обществе, где существует достаточная степень свободы, люди будут общаться и подражать друг другу. Тенденцию к единообразию искоренить так же трудно, как и стремление некоторых людей идти по жизни своим, особым путем. По соображениям целесообразности или здравого смысла новоприбывшие и меньшинства в любом обществе будут стараться следовать преобладающим нормам, поскольку это облегчает жизнь, делает ее приятнее и сокращает издержки. Проще выучить язык, на котором говорит большинство населения, чем ждать, пока остальные выучат ваш. Дружбу также легче завязывать с людьми, с которыми у вас есть что-то общее. Наконец, иметь широкий круг общения и дружеских связей лучше, чем замыкаться в компании немногих, которые полностью разделяют ваш образ жизни.
Мультикультуралистская реакция на существование культурного разнообразия — это отказ и от попыток не допустить его возникновения путем самоизоляции, и от стремления не дать ему укорениться за счет ассимиляции меньшинств. На первом этапе иммиграционная политика в Австралии определялась озабоченностью, даже тревогой, в связи с перспективой появления в стране меньшинств, не принадлежащих к англо-кельтской культуре. Даже в 1971 году тогдашний министр по делам иммиграции Филлип Линч (Lynch), наряду с готовностью проводить новую политику «открытых дверей» для иммигрантов из Европы и Азии, выражал и беспокойство тем, что в Австралии появится ряд «неинтегрированных меньшинств» [5]. Согласно мультикультуралистской точке зрения, однако, допускается и прием страной представителей разнообразных культур, и спокойное отношение к тому, что меньшинства остаются «неинтегрированными». Необходимо распахнуть двери для всех, кто хочет стать членом нашего общества, а степень ассимиляции должна определяться желанием и способностью каждого отдельного индивида.
г) Жесткий мультикультурализм
Одна из характеристик мягкой мультикультуралистской политики заключается в том, что в ее рамках возможна ассимиляция людей не столько потому, что они сами этого хотят, сколько потому, что у них нет особого выбора. В результате представители культурных меньшинств в обществе либо неспособны поддерживать свою особую идентичность потому, что это связано с чрезмерными издержками, либо не могут полностью участвовать в жизни общества из-за своих культурных представлений и традиций. Жесткий мультикультуралистский подход заключается в том, что общество должно принимать активные меры для обеспечения таким людям не только полноценного участия в жизни общества, но и максимальных возможностей для сохранения особой идентичности и традиций. Согласно этой точке зрения к разнообразию следует не просто относиться толерантно — его нужно укреплять, поощрять и поддерживать, как финансовыми средствами (при необходимости), так и путем предоставления культурным меньшинствам особых прав.
Разница между мягким и жестким вариантами мультикультурализма заключается в степени. Оба они уходят корнями в либеральную политическую теорию: жесткий мультикультурализм отражает идеи современного либерализма, а мягкий — классического. Ниже я попытаюсь доказать, что мягкий мультикультурализм предпочтительнее жесткого, поскольку я являюсь сторонником классического либерализма, а не его современного «соперника».
д) Апартеид
Чтобы наш анализ носил исчерпывающий характер, необходимо упомянуть еще один вариант реакции на существование культурного многообразия — апартеид. Он не закрывает представителям культурных меньшинств доступ в страну (как правило потому, что это по определению невозможно), но предусматривает полный запрет на их ассимиляцию. Пример такого режима — Южноафриканская республика в период правления белого меньшинства, хотя в данном случае группы, лишенные права полноценного участия в жизни общества, составляли большинство населения.
Такую политику также трудно осуществлять в течение долгого времени: ведь у людей существует естественное стремление общаться и объединяться. В результате возникают те же проблемы, что и при изоляционистском подходе. В чем-то, однако, система апартеида стакивается с еще большими трудностями, поскольку люди, которых она призвана разделить, сосуществуют в пределах одной и той же страны. Этот режим трудно поддерживать, не поделив граждан на категории с различными и неравными правами и обязанностями. Но подобное политическое устройство, скорее всего, можно сохранять только репрессивными методами.
2. Модель реагирования на проблему многообразия
Вышеописанную классификацию вариантов реакции на феномен многообразия было бы целесообразно представить в виде схемы, где вертикальная шкала показывает отношение государства к интеграции различных народов в общество, а горизонтальное — его позицию в плане участия различных народов в жизни государства. Одна крайность заключается в том, что государство просто лишает входящие в его состав культурные меньшинства или сообщества права стать частью общества, отказывая им в возможности интеграции. К той же категории относится и вариант, когда посторонним не позволяют стать членами общества, закрывая им доступ в страну или высылая из нее представителей меньшинств. Противоположная крайность связана с тем, что власти требуют от определенных групп интеграции в общество, даже если они сами этого не желают, или предписывают им участие в жизни государства вопреки их воле. Однако политическая система не обязательно должна прибегать к крайностям. Она может также сдерживать или поощрять интеграцию, или попросту терпимо относиться к тем, кто желает интегрироваться, не создавая ни стимулов, ни препятствий. Столь же умеренной может быть реакция государства на желание людей участвовать в общественной жизни. В этих пределах можно выявить целый ряд различных политических подходов, которые мы зафиксировали на нижеследующем рисунке.
Реакции на проблему многообразия
Некоторые общества менее враждебно относятся к интеграции «чужаков» в свой состав, но не желают предоставить им возможность полноправного участия в политической жизни страны. К примеру, страна может привлекать на свою территорию гастарбайтеров, позволяя им жить в рамках общества, но не предоставляя полноценного членства в нем. Примерами здесь может служить отношение к турецкому меньшинству в Германии или к индонезийским и филиппинским рабочим в Малайзии. Эту позицию я определил понятием «метекизм»: метеками в античных греческих полисах называли постоянно проживающих там иноземцев [6].Страны, пытающиеся ограничить членство в обществе, закрывая доступ «чужакам», и одновременно насаждающие единообразие в рамках собственных границ, лишая «других» возможности интегрироваться, на нашей схеме располагаются в том углу, который носит обозначение «изоляционизм». Найти государства, полностью соответствующие этой категории, трудно, однако таким примером может служить Уганда при Иди Амине, поскольку его режим не только ограничивал въезд в страну, но и высылал из нее представителей азиатского меньшинства, не позволяя им интегрироваться или ассимилироваться. Несколько менее экстремистской является позиция, обозначенная на схеме как «апартеид». В рамках подобной системы допускается присутствие «непохожих» культурных групп на территории государства, но их лишают любых возможностей для интеграции. Большей крайностью представляется вариант, когда некоторых людей насильно включают в общество, но опять же не дают возможности интегрироваться. Примером подобной системы могут служить США во времена рабства: африканцев доставляли в Америку против их воли, но, поскольку они были рабами, интеграция в общество была им запрещена.
Левый верхний угол нашей схемы занимают общества, желающие, чтобы другие народы вели тот же образ жизни, что и они, но не позволяющие им участвовать в собственной жизни. Их я отношу к категории «интервенционистских»: примерами здесь могут служить государства, принимавшие участие в Крестовых походах. Их, однако, следует отличать от империалистских государств, которые стремятся инкорпорировать другие общества в свой состав, распространяя на них собственные высокоинтегрированные структуры. Этот тип государств расположен в правом верхнем углу схемы. Однако не все империалистские державы стремились к полной интеграции покоренных народов. Так, система «миллетов» [самоуправляющихся религиозных общин], действовавшая в Османской империи, не давала входившим в нее народам права на самоопределение, но предусматривала толерантное отношение к разнообразным культурным укладам и традициям.
Государства, которые терпимо относятся к приезжим, не стараясь навязывать им участие в общественной жизни, но в то же время требуют от всех членов общества полной культурной интеграции, можно назвать «ассимиляторскими». Эта категория размещается у нас в центре верхней части схемы. Данному типу во многом соответствует современная Франция, поскольку там допускается этническое разнообразие, и в то же время от граждан достаточно жестко требуют соблюдения ряда французских традиций: по сути, они должны стать французами.
Наконец, политические системы, расположенные в центре схемы, можно назвать «либеральными мультикультурными» обществами. Они, как правило, принимают иностранцев, не поощряя и не удерживая их от участия в общественной жизни, и толерантно относятся к их образу жизни, независимо от того, стремятся те интегрироваться в новое общество, или предпочитают держаться за свои особые традиции и убеждения.
Естественно, позиции, обозначенные на схеме, носят достаточно условный характер: трудно найти в мире государство, которое можно было бы точно поместить в любой из ее углов и отрезков. Кроме того, место, занимаемое тем или иным государством, может меняться в зависимости от политики, проводящейся в тот или иной конкретный период времени. Данную схему скорее можно считать ориентиром, чем точным отражением некоего постоянного или долгосрочного статуса конкретных политических обществ. Тем не менее, она призвана продемонстрировать одно четкое обстоятельство: либеральный подход к проблеме культурного многообразия связан с поиском «золотой середины» между различными крайностями. Она также позволяет предположить, что различия между вариантами либерального мультикультурализма обусловлены факторами, толкающими либералов в разных направлениях. Я, однако, буду отстаивать позицию, чье место расположено в самом центре либерального концептуального спектра, изображенного на нашей схеме.
3. Классический либеральный мультикультурализм
Либерализм — это доктрина, по определению сочувственно относящаяся к культурному многообразию, поскольку она делает акцент на праве индивида жить по собственному разумению, даже если этот образ жизни не одобряется большей частью общества. В соответствии с либеральной традицией к укладу и особенностям жизни меньшинств следует относиться толерантно, а не подавлять их. Это, естественно, означает, что и наличие культурных меньшинств считается в либеральном обществе абсолютно приемлемым: от людей не требуют придерживаться ценностей, которых они не разделяют, и не запрещают им жить в соответствии с принципами, которые им дороги. Таким образом, главная задача либералов — найти способ, позволяющий сторонникам различных ценностей сосуществовать бесконфликтно. Это серьезная проблема, ведь в обществе, где все стремятся и, в принципе, все получают право жить в соответствии с теми ценностями, которым они привержены, или по крайней мере, не следовать ценностям, которым они не в состоянии подчиниться, потенциал для конфликтов весьма высок. Поэтому либералы энергично спорят друг с другом об основах регулирования стремления людей к различным и, возможно, вступающим в противоречия, целям. Пожалуй, самой известной попыткой определить эту основу с либеральных позиций стал выдвинутый Джоном Стюартом Миллем (Mill) принцип «не навреди»: только возможность причинения вреда другим оправдывает ограничение прав индивида преследовать те или иные цели. Впрочем, хорошо известно, что и этот принцип нельзя считать бесспорным, поскольку определение «вреда» само по себе зависит от того, какие цели вы считаете приемлемыми.
Несмотря на все эти затруднения, преимущество либерального подхода заключается в том, что он делает акцент на следующей идее: когда у людей возникают разногласия о том, что считать хорошим и правильным, вопрос нельзя решать за счет принудительного навязывания преобладающей точки зрения [7]. При наличии разногласий или противоречий стремиться следует к мирному сосуществованию. Именно поэтому либерализм с сочувствием воспринимает идею о культурном многообразии в обществе — в рамках такого общества люди могут свободно объединяться с кем захотят, и от них не требуют подчиняться стандартам, которые они не могут принять или разделить. Но это возможно только в том случае, когда каждый признает такую же свободу за всеми остальными. Именно этот постулат и выражает либеральная доктрина.
Для этого, в конечном итоге, необходима толерантность. И, согласно варианту либерализма, который порой называют «классическим», подобная толерантность требует подхода, который я назвал «мягким мультикультурализмом». Там, где мягкий мультикультурализм является нормой социальной жизни, свобода ассоциации порождает открытое общество, членами которого легко могут стать представители других культур — за счет объединения с теми, кто к нему уже принадлежит. Аналогичным образом, те, кто входит в это общество, могут без помех жить в соответствии с собственными традициями либо как часть космополитического целого, либо как представители культурных меньшинств, связанных с остальными лишь в минимальной степени. Присутствие иных культур и традиций воспринимается толерантно, даже если эти традиции не согласуются с либерализмом и либеральными ценностями. Мультикультурное общество, построенное по принципам классического либерализма, может содержать и ряд нелиберальных составляющих. Тем не менее, оно не будет пытаться ни изгнать, ни ассимилировать эти элементы — оно просто будет относиться к ним терпимо. Полными антиподами такого режима являются изоляционизм, интервенционизм, империализм и рабство.
Классический либеральный мультикультурный режим можно определить как режим наибольшей толерантности. Он терпим настолько, что готов мириться с наличием в своей среде даже тех, кто настроен против него. В то же время он не предоставляет особых преимуществ и защиты ни одной конкретной группе или общине. Он никому не будет мешать стремиться к собственным целям или поддерживать определенные традиции, но при этом не будет и поощрять, субсидировать или отдавать особое предпочтение никаким целям и традициям. Это мультикультурализм без страха и фаворитизма.
4. Современный либеральный мультикультурализм
Некоторых теоретиков-либералов такой вариант мультикультурализма, однако, не устраивает, поскольку он не обеспечивает достаточных гарантий утверждения ценностей, занимающих центральное место в концепции либерализма. Кое-кто из либералов не поддерживает мультикультурализм в любой форме, утверждая, что в либеральном государстве все сообщества и культуры должны в какой-то — возможно даже значительной степени — носить либеральный характер.
Так, Брайан Барри (Barry) подвергает концепцию мультикультурализма резкой критике, считая, что либеральное государство не может проявлять толерантность в отношении нелиберальных элементов. Это означает, что государство должно, среди прочего, взять на себя ответственность за образование детей, чтобы культурные или религиозные сообщества не внедрили в умы подрастающего поколения ложные идеи. Оно должно также гарантировать соблюдение прав женщин во внутрисемейных отношениях и не допускать, чтобы культурные меньшинства дискриминировали тех, кто покидает подобные группы [8].
Другие теоретики-либералы, например Уилл Кимличка (Kymlicka), напротив, отстаивают «жесткий» вариант мультикультурализма, утверждая, что в мультикультурное государство должно придерживаться групповой дифференциации прав и обеспечивать культурным меньшинствам особую защиту [9].
По его мнению, либеральное государство должно предпринимать активные шаги для обеспечения таким группам необходимых средств, позволяющих поддерживать их образ жизни. Это означает не просто субсидирование их деятельности, но и предоставление правовых и политических гарантий против дискриминации и любых неблагоприятных условий. В то же время государство должно позаботиться и о том, чтобы культурные группы соблюдали основополагающие гражданские права, которые либеральная система обеспечивает всем индивидам. Кимличка считает политику «мягкого» либерализма синонимом «благожелательного равнодушия»; такой подход, утверждает он, не в состоянии решить важнейшие проблемы, с которыми сталкивается государство в условиях культурного многообразия.
Оба автора отвергают призыв классического либерализма к тому, чтобы государство занимало в отношении культурных вопросов менее интервенционистскую, более «нейтральную» позицию, хотя Барри считает, что необходимо активнее обеспечивать соответствие культурных меньшинств принципам либерализма. А Кимличка рекомендует более жесткие меры, гарантирующие меньшинствам сохранение культурной самостоятельности.
Другие современные теоретики противостоят классической либеральной концепции мультикультурализма с иных позиций. По мнению сторонников «культурного консерватизма», для устойчивости политической системы необходимо, чтобы общество в значительной степени отличалось культурной однородностью. Это означает, что государство, в том числе либеральное, должно проявлять осмотрительность, принимая представителей других культур, которые могли бы подорвать эту однородность — таким образом, их доступ в это общество не должен поощряться. Столь же важно, по их мнению, чтобы государство не поощряло тех, кто уже находится на его территории, к интеграции в общество, поскольку не каждый из таких людей подходит для получения гражданства. Интеграцию тех, кто представляет иные культуры, не следует стимулировать, поскольку в результате государство утратит часть единообразия. Поэтому — в целях сдерживания многообразия — резидентам нельзя позволять с легкостью получить гражданство [10].
Другие авторы, которых можно назвать постмодернистами или радикалами, отходят от классической либеральной концепции мультикультурализма по другим соображениям. Они считают либеральный подход чересчур индивидуалистским и нивелирующим. Достойное государство должно приветствовать многообразие, с готовностью принимая «чужаков», но оно должно также создавать им конкретные стимулы для сохранения своих традиций. Необходимо уделять гораздо больше внимания тому, какое значение меньшинства, с трудом пытающиеся обеспечить себе достойную жизнь в современном политическом обществе, придают сохранению своей культурной идентичности. Подобные группы необходимо включать в состав политического общества, но одновременно помогать им сохранить свою идентичность в качестве самостоятельных культурных объединений [11].
Консервативные и радикальные авторы, которых я упомянул, возможно, считают, что вообще не принадлежат к либеральному лагерю. Тем не менее, я поместил их туда, поскольку во многих отношениях они не противостоят либеральным принципам и не расходятся с ними. В целом, они выступают за конституционный политический строй, при котором индивиды пользуются немалой степенью свободы в рамках закона, и который в значительной мере открыт внешнему миру. С противниками мультикультурализма в либеральном лагере и сторонниками его «жесткого варианта» их объединяет отказ от классической либеральной позиции. В то же время, они различаются по степени приверженности либеральным ценностям. Консерваторы и радикалы, в конечном итоге, относятся к либерализму и индивидуализму, который они считают его основой, в лучшем случае скептически. Теоретики, которых я назвал «противниками» мультикультурализма и сторонниками его «жесткого» варианта, напротив, демонстрируют твердую приверженность либеральным принципам и ценностям. Именно из-за этой приверженности они расходятся с «мягкой» либеральной позицией.
Уилл Кимличка и Брайан Барри, несмотря на существенные разногласия в отношении мультикультурализма, полагают, что в либеральном обществе ценности либерализма должны соблюдать все общины или подгруппы — по крайней мере до некоторой степени. По мнению Барри, они могут отходить от либеральных норм только в том случае, если представляют собой абсолютно добровольные ассоциации, объединяющие свободных совершеннолетних индивидов [12]. Он также считает, что поддержание подобными группами особых нелиберальных форм объединения не должно поощряться. Кимличка, напротив, придает большое значение оказанию помощи культурным меньшинствам, отчасти потому, что лишь при такой поддержке их члены смогут пользоваться определенной степенью автономии, которую он рассматривает как важнейшую из либеральных ценностей. Это означает, что меньшинствам оказывается помощь как в их стремлении к интеграции, так и в попытках поддержать свое «особое» существование. То есть в первую очередь таким группам должны быть предоставлены юридические и политические льготы, дающие им больше возможностей для сохранения и процветания в рамках общества. Возможно, речь идет о наделении их особыми правами на представительство в органах власти, признании их культурных традиций (скажем, за счет их включения в государственную символику или составления списка официальных праздников с учетом религиозных обрядов меньшинства, а не только большинства) или освобождении некоторых групп от части предписанных законом обязанностей. Во-вторых, такая помощь предусматривает принятие законов, позволяющих культурным меньшинствам защищаться от внешних влияний. В частности, применительно к коренным народам Кимличка рекомендует предоставление им прав самоуправления. Во всем этом взгляды Кимлички отличаются от мнения Барри; однако оба они убеждены, что самостоятельные группы в составе либерального государства должны соблюдать ряд основополагающих либеральных ценностей. Никаким группам нельзя позволять полностью пренебрегать либеральными нормами.
Подход с позиций классического либерализма, в том смысле, как его понимает автор настоящей работы, отличается более высоким уровнем толерантности, поскольку предусматривает готовность мириться с нелиберальными элементами в составе общества. Таким образом, классический либеральный мультикультурализм основывается на признании того факта, что в обществе могут существовать группы или общины, чьи основополагающие традиции и убеждения не только не одобряются большинством, но и прямо враждебны либеральным ценностям. Сторонники «современного либерализма» отвергают эту позицию из-за чересчур терпимого отношения к антилиберальным ценностям. Некоторые радикальные критики либерализма, напротив, возражают против нее, поскольку она предусматривает всего лишь терпимое отношение к нелиберальным сообществам. Консервативные же критики не разделяют эту концепцию из-за того, что она не предусматривает поддержки тех или иных нелиберальных ценностей. Однако с точки зрения сторонников классического либерализма все эти альтернативные концепции не заслуживают поддержки, поскольку они отводят слишком большую роль политическому режиму и к тому же требуют, чтобы этот режим на практике соответствовал тем или иным нравственным убеждениям. В условиях культурного многообразия это равнозначно требованию, чтобы государственная система соответствовала нравственным и культурным ценностям конкретной — господствующей в обществе — политической группировки. Преимущество классической либеральной точки зрения заключается в том, что она отрицает подобный подход, который в конечном итоге может обернуться лишь подавлением традиций, не совпадающих с господствующими. Главная отличительная черта либеральной теории — ее настороженное отношение к любой концентрации власти и подавлению инакомыслия властями предержащими. Либеральные режимы отличает приверженность принципу «распыления» власти и терпимое отношение к иным убеждениям — будь то консервативным, социалистическим, фашистским, теократическим или просто антилиберальным. Если либеральная традиция готова принять все, что угодно, то это происходит потому, что для нее основополагающее значение имеет толерантность, а толерантность предусматривает готовность мириться с тем, что вам не нравится [13].
5. Ограниченность классического либерального мультикультурализма
На мой взгляд, теоретические основы мультикультурализма заложены именно в политических концепциях классического либерализма. Тем не менее правильность этого вывода, несомненно, будет оспариваться по крайней мере по одной причине: эта концепция представляет собой стандарт, которому не может соответствовать ни один реально существующий режим. В чистом виде классический либеральный мультикультуралистский режим с одной стороны задает нереально высокий стандарт — стандарт абсолютной толерантности, и, в то же время, не предусматривает вообще никаких стандартов, поскольку частью политической системы признается любое культурное сообщество или традиция. Насколько состоятельна подобная позиция в теории или в качестве практической политики?
В теоретическом плане классический либеральный мультикультурализм представляет собой абсолютно последовательную концепцию. Если в нашем анализе мы не погрешили против логики, то эта концепция имеет ярко выраженные особенности и ее можно без труда позиционировать по отношению к другим вариантам либерального мультикультурализма и вообще всем иным политическим концепциям. Однако в мире реальной политики вряд ли найдется возможность для ее практического воплощения. Дело в том, что полностью нейтрального в нравственном и культурном плане политического режима в природе не существует. Мир, воплощенный в классической либеральной концепции мультикультурализма, отличается в буквальном смысле отсутствием любого политического режима. Эту концепцию можно назвать «анархическим мультикультурализмом». Однако такая ситуация не только маловероятна в принципе, но и разительно отличается от той обстановки, в которой мы живем.
Отсюда вытекает очевидный вопрос: в чем тогда состоит актуальность и польза нашего анализа теоретических основ мультикультурализма в целом и классического либерального мультикультурализма в частности? Ответ звучит так: идея мультикультурализма, в той степени, в какой она отражает философскую позицию, а не просто конкретный политический курс, и в той степени, в какой она говорит о необходимости признания, а не подавления культурного многообразия, знаменует собой отход от различных иных точек зрения в пользу концепции открытого общества. Классический либеральный вариант, изложенный в данной статье, представляет собой «конечную остановку» политики мультикультурализма. И хотя ни один из реально существующих режимов, пожалуй, не захочет или не сможет создать, и уж тем более сохранить подобную форму организации общества, на мой взгляд, небесполезно знать к чему именно ведет теория мультикультурализма. Польза здесь заключается в том, что мы четко понимаем: решение остановиться на каком-то другом отрезке пути к мультикультурализму становится результатом воздействия конкретных культурных ценностей, приобретающих при определенных условиях огромное практическое и политическое значение, но с точки зрения мультикультурализма не имеющих серьезного теоретического обоснования.
