Пять лет назад в Денвере Дэвид Маллинз и Чарли Крэйг пришли в местную кондитерскую под названием Masterpiece Cakeshop с намерением заказать свадебный торт. Когда хозяин заведения Джек Филлипс понял, что речь идет о бракосочетании самих Маллинза и Крэйга, он отказал им в этой просьбе, сославшись на свою христианскую религию, не допускающую однополых браков и действий, которые могут быть истолкованы как их одобрение, — именно таким в глазах Филлипса была бы выпечка торта специально для подобной свадьбы. При этом он, по его словам, не имел ничего против продажи им любого уже готового торта: загвоздка была именно в специфике индивидуального заказа. На том же основании кондитерская отказала нескольким другим однополым парам.
Маллинз и Крейг решили подать жалобу в Комиссию по гражданским правам штата Колорадо, которая вынесла постановление в их пользу на основании закона штата об обслуживании населения, запрещающего подобную дискриминацию. Филлипс решил обжаловать это решение, дело дошло до Верховного Суда, и 5 декабря суд заслушал аргументы обеих сторон. Казалось бы, речь идет всего лишь о торте и упрямом кондитере, но на самом деле речь идет о серьезнейшей юридической проблеме, поскольку здесь, судя по всему, фундаментальные гражданские свободы вступают в конфликт с не менее фундаментальными правами.
Согласно первой поправке к Конституции США, «Конгресс не должен издавать ни одного закона, относящегося к установлению религии или запрещающего свободное исповедание оной». И однако, как и в случае формулировки о свободе слова, ограничения существуют — это законы, принятые федеральным правительством или правительством штата по не относящимся к религии соображениям, или действующие в прецедентном праве: так, например, хотя специального федерального закона, запрещающего многоженство, в те времена не было, Юта была принята в союз в качестве нового штата лишь после того, как руководство мормонской церкви в 1890 г. отменило полигамию. В принципе такую позицию понять нетрудно: ритуал той или иной религии может противоречить нормам правового либерально-демократического государства, и эти нормы считаются приоритетными. В конце концов, случались религии и с человеческими жертвоприношениями.
В связи с тем, что Комиссия по гражданским правам вынесла свое решение, не в пользу Филлипса, на основании действующего закона, запрещающего дискриминацию, а не специально ограничивающего право на вероисповедание, адвокаты кондитера решили избрать для апелляции совершенно иную линию защиты — ту же первую поправку, но на этот раз ее положение о свободе слова, приравняв в данном случае работу кондитера к художественному творчеству, которое, в числе прочего, это положение защищает. В конце концов, для закона принципиальной разницы тут вроде бы нет: кондитер, выполняющий индивидуальный заказ на изготовление декоративно оформленного торта, с этой точки зрения ничем не отличается от художника или писателя, создающего предполагаемый шедевр: и тот, и другие трудятся на ниве самовыражения. В том, что поступок может быть приравнен к защищенной речи, тоже нет ничего нового — это вытекает из некоторых предыдущих решений Верховного Суда США, которые, будучи вынесены, обретают силу закона.
Так, например, во время съезда республиканской партии в Далласе в 1984 году члены радикальной левой группировки в ходе акции протеста сожгли американский флаг. Их руководитель был осужден по техасскому закону об осквернении ритуальных объектов и приговорен к году тюрьмы. Однако Верховный суд отменил это решение на том основании, что свобода слова покрывает также поступки, главная цель которых заключается в выражении той или иной идеи. Содержание идеи может быть политическим, как в данном случае, так и эстетическим или религиозным — в этом как раз и состоит смысл защиты Филлипса. Его акт самовыражения не может быть ограничен никакими законами, в том числе антидискриминационными.
Если причислить профессию кондитера к числу творческих, аргумент, по мнению обозревателя журнала National Review Дэвида Френча, будет очевидным. Юриста афроамериканского происхождения нельзя принуждать защищать права расистов, либерального дизайнера одежды нельзя заставлять одевать консервативных клиентов и т. д. — при условии, конечно, что они работают «от себя», как в данном случае Филлипс, а не в фирме, чьим правилам должны подчиняться.
Мне, однако, этот аргумент о принадлежности пекаря к творческой профессии не кажется очень убедительным, но попытка найти альтернативный не из легких, особенно если не встать заранее на одну из сторон, потому что, в конечном счете, и атеист может угодить здесь в двусмысленное положение. В данном случае, как я уже отмечал, мы имеем дело с конфликтом между гражданскими свободами и гражданскими правами. Четкой разницы между этими понятиями нет, но если попытаться, можно определить, что свободы защищают граждан от посягательств правительства, тогда как права — результат положительных актов правительства для создания условий, обеспечивающих, в разумных пределах, равенство граждан. Примером первых может быть как раз первая поправка, перечисляющая сферы, регулировать которые правительство не имеет права. Примеры вторых могут отличаться в разных странах в зависимости от того, в какой мере в их перечень включены так называемые «экономические права», но если исключить их из рассмотрения, фундаментальные права сводятся к запрету дискриминации по признакам, не зависящим или почти не зависящим от нашего выбора, таким как раса, пол, сексуальные предпочтения, религия и т. д.
Согласно одному из теоретиков либерализма, Джону Стюарту Миллю, максимальная степень свободы граждан внутри государства — это ситуация, при которой моя личная свобода заканчивается там, где начинается ваша, то есть, где ее реализация грозит нанесением ущерба другому лицу. Минимализм подразумевает, что ущерб имеется в виду в первую очередь физический и материальный — в противном случае потребовалось бы запрещение, скажем, отрицательных рецензий на книги или даже косых взглядов в чью-то сторону. Очевидно, что такого ущерба Джек Филлипс Маллинзу и Крейгу не нанес. Более того, Филлипс утверждает, что он не только согласился бы продать истцам любой заранее приготовленный торт, но и изготовить заказной при условии, что этот заказ не будет иметь отношения к однополой свадьбе — например, ко дню рождения. Религия Филлипса, если отнестись к ней с максимальным снисхождением, не содержит намерения унизить лично Маллинза и Крейга, она всего лишь не допускает действий, которые могли бы быть истолкованы как одобрение совершаемого ими в данном случае поступка. По мнению известного политического обозревателя Эндрю Салливана, который, сам будучи геем, комментирует подобные казусы не с позиции птичьего полета, для обеих сторон было бы куда лучше, если бы оскорбленная отказом пара вообще не обжаловала действий пекаря — в конце концов, в том же Денвере они могли бы найти пекарни, хозяева которых выполнили бы их просьбу без всяких возражений.
И однако, Маллинза и Крейга можно понять. Если бы они просто махнули рукой и отправились к более сговорчивому кондитеру, им, тем не менее, пришлось бы жить с сознанием того, что они в своем штате или даже стране неполноправны без всякой вины с их стороны. Более того, аргумент Салливана не работает, поскольку одна из следующих таких пар почти наверняка окажется менее покладистой. К тому же приписывание даже самому изощренному кондитеру статуса художника, занимающегося исключительно самовыражением, чревато изъянами — художники как правило все же не работают в сфере обслуживания и именно поэтому не обязаны продавать свои произведения любому желающему и принимать любой физически выполнимый заказ. В противном случае, как видно из обсуждения в суде, такого же признания могут потребовать элитарные парикмахеры. Законы, уравнивающие граждан в правах, не могут допускать исключений, коль скоро они по замыслу не направлены, скажем, на ограничение их свобод, гарантированных первой поправкой. Как пишет Дэвид Коул (один из адвокатов истцов, и поэтому имеющий свой интерес в исходе процесса), газеты существуют непосредственно в поле первой поправки, но это не дает им права отказывать в найме мормонам или женщинам. Что же касается религии, то идеологи американского Юга, оправдывая расовое неравноправие и рабство, вполне мотивированно ссылались на Священное писание, и там же можно найти непробиваемый аргумент против феминизма: «жена да боится своего мужа». Где гарантия, что сделав исключение для денверского кондитера, суд не откроет брешь для десятков и сотен других, которые могут свести на нет все достижения в сфере равноправия? И должна ли терпимость распространяться на практику нетерпимости?
Решения Верховного суда обычно оглашаются в начале лета, а до тех пор приверженцы каждой из сторон могут лишь гадать по вопросам и репликам судей на слушании. Все внимание приковано к судье Энтони Кеннеди, который имеет репутацию центриста с решающим голосом в случае разделения остальных поровну. А до тех пор мы остаемся с печальным знанием о том, что фундаментальные права и свободы вовсе не укладываются в стройную логическую сеть. Впрочем, и эта мысль не нова, ее можно встретить, например, у британского политического философа Исайи Берлина. Как бы мы ни старались свести концы с концами, нет оснований ожидать, что когда-нибудь мы будем жить в обществе, где все правовые конфликты разрешены, и для вынесения вердикта достаточно просто заглянуть в нужный параграф.
