Еще каких-нибудь лет 20 назад среди тогдашних СМИ имело место довольно четкое разделение труда. Печатные делились на газеты и журналы — первые в основном сообщали собранные за день новости, вторые их периодически комментировали, по горячим следам или более обстоятельно, в зависимости от издательского цикла: еженедельники, ежемесячники и т.д. Что же касается электронных СМИ, то радио было конкурентом газет и в силу своей большей оперативности подхлестывало их: послеобеденный выпуск New York Times отличался от утреннего. Телевидение до появления новостных каналов давало лишь выжимки новостей с картинками — для широкой публики, которую картинки интересовали больше подробностей.
С тех пор ситуация резко изменилась в связи с появлением интернета и смартфонов, и больше всего пострадали печатные издания. В онлайн ушли платные личные объявления, которые в той же NYT прежде занимали увесистую секцию; но самым главным убытком стало бегство в интернет рекламы, составлявшей львиную часть дохода. Только в США закрылись сотни газетных редакций, а оставшиеся придумывают новые способы выживания: NYT ввела ступенчатую плату за доступ, британская Guardian пытается существовать за счет краудфандинга. Материалы приходится обновлять уже не дважды в день, а круглосуточно — по мере поступления новостей и с учетом глобальной территории интернета.
Эта метаморфоза, казалось бы, не должна была в такой мере затронуть журналы — по крайней мере те, которым еще удается существовать в значительной мере на подписную плату. Тут тоже не без жертв: Time и Newsweek, еще недавно доминировавшие на рынке, сегодня — лишь тени своей былой славы. С другой стороны, более поворотливый и престижный Economist чувствует себя неплохо, его тиражи растут — правда, с более низкой стартовой позиции, но в прошлом году он поставил перед собой цель удвоить их за 5 лет. Но и ему становится трудно на поворотах: за новостями все труднее поспевать и, по моим ненаучным наблюдениям, его недельный издательский цикл (для тех, кто читает именно бумажное издание) в последнее время вынуждал его пробуксовывать такие важные новости глобального значения, как Brexit или выборы во Франции — если номер выходит в канун события, в следующем приходится подбирать обломки. В принципе, такие нестыковки были неизбежны всегда, но в последнее время они всё чаще попадают на важные даты.
Закрадывается подозрение, что дело тут не только в торжестве интернета и уже сложившейся у нас привычке к мгновенному оповещению и анализу, потому что кризис, как я попытаюсь показать, затронул также толстые журналы с их склонностью скорее к теории и политическим прогнозам, чем к оперативному разбору полетов — с этим они как раз вполне справляются с помощью блогов на своих сайтах, а вот бумажные выпуски все чаще вызывают недоумение. Яркий пример — журнал Foreign Affairs, который выходит раз в два месяца. Как правило, в нем публикуются авторитетные специалисты и люди с реальным политическим опытом, и их статьи по необходимости меньше привязаны к сиюминутной ситуации: взгляд вперед по курсу здесь неизбежен. Последний номер журнала (платный ресурс) — наглядное свидетельство того, во что эти попытки в последнее время выливаются. Как правило, у каждого номера Foreign Affairs есть сквозная тема, к обсуждению которой привлекаются представители разных политических позиций, и в данном случае это тема «Что дальше? Следующие шаги Трампа». В какой мере авторам номера удается предсказать развитие событий — даже не на годы вперед, а на то короткое время, в течение которого их статьи проходили обычный редакционный цикл? Легко показать, что их прозорливость все чаще упирается в стенку.
Подборка открывается статьей Ричарда Хаасса, ветерана американской дипломатии, возглавляющего Совет по международным отношениям — частную исследовательскую организацию, которая, собственно, и издает упомянутый журнал. Эта статья, перечисляющая основные внешнеполитические проблемы, стоящие перед Соединенными Штатами, была бы, с минимальными изменениями, вполне уместна в таком обзорном номере, даже если бы он вышел в конце первого полугодия новой администрации в случае победы Хиллари Клинтон. Автор крайне осторожен, он исходит из того, что Дональд Трамп — приверженец так называемой «реалистической» политологической доктрины, а если бы речь шла о Хиллари, он, наверное, отнес бы ее к «либеральным интернационалистам». Такого уравновешенного специалиста, как Ричард Хаасс, удобно иметь попутчиком на рейсе «Титаника»: он всегда порадует пассажиров глубоким анализом возникшей проблемы и даже набросает пути выхода из нее — хотя, конечно, в самых общих чертах, с ограниченными возможностями немедленной практической реализации.
Что же касается большинства остальных маститых авторов, то они излагают оптимальные, на их взгляд, решения внутриполитических проблем, таких как реформы здравоохранения и налогообложения, в значительной мере безотносительно к тому, как они будут решаться на практике, потому что об этом в условиях административной дезорганизации рассуждать трудно. Единственный, пожалуй, кто по крайней мере пытается взять быка за рога, — это Элиот Абрамс, специалист по внешней политике и ветеран трех республиканских администраций. Абрамс резко критиковал Дональда Трампа в период предвыборной кампании последнего, а когда впоследствии госсекретарь Рекс Тиллерсон хотел нанять его себе в помощники, эту критику припомнили и Абрамсу в должности отказали.
Свою попытку прогноза Абрамс начинает с мысленного эксперимента. Представим себе двух экспертов по американской внешней политике, одного из которых поместили на необитаемый остров сразу же после того, как Дональд Трамп выставил свою кандидатуру, а второго подвергли аналогичной процедуре уже накануне выборов. После этого обоим сообщают, что республиканцы победили, и просят предсказать внешнеполитический курс новой администрации. Первый, скорее всего, скажет, что возобладает инерция Госдепартамента и что политика если и изменится, то не радикально, не на 90 градусов вбок — президенты, в конце концов, приходят и уходят, а Госдепартамент остается. Второй, знакомый с эксцессами в ходе кампании и с влиянием на кандидата правых экстремистов во главе со Стивом Бэнноном, может предположить более резкие перемены в поведении США на международной арене. Первый, по мнению Элиота Абрамса, будет куда ближе к истине.
Я не буду приводить здесь весь набор аргументов Абрамса, но вот один из них — пожалуй, основной. С одной стороны, Трамп уволил всю верхушку Госдепартамента и не торопится заполнять эти вакансии. Но ввиду того, что сам он к внешней политике большого интереса не испытывает, непропорциональное влияние на нее теперь будут оказывать госдеповские служащие среднего звена, хорошо знакомые с проблематикой и склонные придерживаться традиций. Абрамс даже пытается выискивать в нынешних слабых проявлениях внешней политики признаки этой традиции: президент изменил свою точку зрения на НАТО, ожидаемого сближения с Россией так и не последовало, Сирия по-прежнему в центре внимания, война против ИГИЛ набирает обороты и т.д.
И, однако, служащие среднего звена могут участвовать в формировании политики только через фигуру госсекретаря, в данном случае Тиллерсона, позиция которого в администрации Трампа очень маргинальная в сравнении с его предшественниками, тогда как позиция президента остается сильной просто ввиду его должности. Вот эпизод, не вошедший в сферу внимания Абрамса просто потому, что в это время его статья уже лежала в редакционном портфеле журнала. Обнадеженные видимой благосклонностью нового президента, лидеры арабских государств региона Персидского залива объявили дипломатический и коммерческий бойкот Катару. В числе множества претензий к нему — никак не подтвержденное содействие терроризму, а на самом деле — независимая внешняя политика и финансируемая им сравнительно свободная по ближневосточным меркам телекомпания «Аль-Джазира», популярная в арабском мире. Дональд Трамп автоматически встал на сторону своих саудовских друзей просто потому, что в подробности никогда не вникал, и принялся публично обличать вероломный Катар. Ему было невдомек, что Катар — традиционно один из ближайших союзников США и что на его территории размещена крупнейшая в регионе и совершенно незаменимая военная база США. Сбитому с толку Тиллерсону, видимо, по подсказке все тех же незаметных тружеников, пришлось пытаться вернуть президента к реальности. И это всего лишь один эпизод, не встраивающийся в схему Абрамса, — тему беспрецедентного российского вмешательства в американские выборы, которая в это время продолжала набирать обороты, он вообще отметает как больше не релевантную.
Легко показать, что мысленный эксперимент Абрамса увенчается профессиональным провалом для обоих внешнеполитических робинзонов, равно как и для него самого. Госдепартамент сегодня работает не по инерции, а в режиме damage control — лихорадочного устранения все новых неполадок, причем аварийные бригады, ослабленные зачисткой и запугиванием, явно не поспевают.
Инерция — действительно очень важный фактор, но доминирует она, как легко увидеть из вышесказанного, не столько в политике, сколько в политологии. Традиции журнала Foreign Affairs складывались в эпоху холодной войны, когда история двигалась сравнительно медленно, за исключением кризисных эпизодов вроде Карибского или афганской войны. Тогда долгосрочные прогнозы были нередко вполне оправданными, по вековой мудрости Екклесиаста: «Что было, то и будет, и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем». Подорвал эту стратегию не столько интернет, сколько акселерация истории после падения Берлинской стены: наша способность просматривать маршрут по курсу резко сократилась. Это не означает, что надо прекратить интересоваться будущим — такая капитуляция лишь удвоит нашу вынужденную беспомощность. Но в условиях акселерации забота о завтрашнем дне имеет свойство обнулять экспертизу специалистов по послезавтрашнему.
