15.02.2017

Иван Давыдов Черный маркер

Есть теперь такой легкий и модный способ сбить пафос в политической дискуссии — достаточно спросить оратора, красиво рассказывающего о правах, свободах и неизбежно светлом будущем родины, чей Крым. Это, разумеется, оправдано: Крым разделил новейшую российскую историю на две части, между которыми никакой Ротенберг не сумеет построить моста. За ответом на вопрос о принадлежности полуострова — и способ отношения к настоящему, и представления о перспективах. Крым — удобный и понятный (причем любым сторонам спора) маркер, позволяющий отделять своих от чужих.

Да, удобный и понятный, однако все-таки не универсальный: ответ на роковой вопрос, даже если вам этот ответ представляется неверным, предполагает возможность построения сложной системы аргументации, апеллирующей к истории, геополитике, международному праву или, например, к вещам мистическим, вроде сакральности Херсонеса. Поле для дискуссии все-таки остается, даже если стороны заранее уверены в собственной правоте. Остается даже возможность уйти от ответа, и ей многие пользуются, объясняя, что сегодня Крым — часть РФ, это эмпирический факт, закрепленный законами, в том числе и карательными, отрицать его в силу специфики современного российского режима просто невозможно — а раз так, «поговорим после Путина».

Торг уместен

Но есть, к несчастью, еще одна точка раздела, которая сложной аргументации не терпит и промежуточных позиций не допускает. Это — отношение к так называемому «закону Димы Яковлева». Конечно, по сравнению с перекраиванием карты Европы судьба нескольких сотен сирот — мелочь. Мелочь, но вот только в государстве, где становится возможным такой закон, после возможно вообще всё: любые аннексии, любые гибридные войны, любые способы травли несогласных. Границ не остается. Мораль оформляет развод с политикой.

Закон, как известно, был подготовлен в спешке и принят в ответ на американский «акт Магнитского», вводивший персональные санкции против нескольких российских чиновников. Эта связь даже и не скрывалась особенно. Россия мстила Америке за лучших своих сыновей, лишившихся права в ненавистную Америку ездить, иметь там счета и недвижимость. Инструментом мести стали живые русские дети, которых, именно потому что какие-то там сытые и обеспеченные взрослые дяди утратили возможность повидать Майами, лишали права на счастье. А некоторых — просто медленно убивали. Прикрываясь действительно чудовищной историей Димы Яковлева, который погиб в США по вине приемного отца. Обсасывая в бесконечных ток-шоу, фильмах и статьях каждый аналогичный случай. А их, этих случаев, было 20 за 20 лет американского усыновления. То есть в разы меньше, чем в России случается за год. Нет никаких сомнений в том, что люди, придумывавшие, принимавшие и продвигавшие закон, понимали, что́ делают. И нет никакого честного способа их оправдать, никаких аргументов, никаких слов.

А если у кого-то такие слова все-таки находятся, не стоит затевать дискуссий. Лучше просто отойти в сторону — потому что здесь обычные, обывательские, человеческие представления о допустимом сталкиваются с чистым, беспримесным злом. Здесь мы в такие проваливаемся бездны, по сравнению с которыми сакральный статус древнего Херсонеса — пустяк.

«Защита детей» (слишком много было потрясений в последние годы, и мы забыли, как много всего на старте третьего путинского срока делалось ради «защиты детей») оборачивается лишением их базовых прав. Самые беззащитные, самые слабые, самые несчастные превращаются в объект манипуляций. Становятся государственной собственностью, низводятся до статуса вещи, с которой можно делать все что угодно. Например, ломать, чтобы побольнее задеть заокеанского оппонента. При этом не возникает и тени подозрения, что сообщается таким действием нечто не оппоненту, а себе и о себе. Не включаются никакие ограничители, не всплывают в памяти слова о «милости к падшим». Вот примерно об этом и говорит нам «закон Димы Яковлева».

Но еще и о самом законе снова заговорили. Почему — понятно. В Америке — новый президент, в нем видят друга, к тому же он бизнесмен и прагматик. Язык политики превращается в язык торга, а объектом торга, за неимением иных вариантов, снова оказываются сироты. Товар — дети — товар. И вот уже глава Совета Федерации Валентина Матвиенко рассказывает об условиях, при которых закон может быть отменен. Условия исполнимые, торг уместен, порыв вполне может понравиться прагматику-бизнесмену. Уровень цинизма, как видим, сохраняется, но это вопрос второстепенный, и совершенно не важно, какими соображениями будут руководствоваться те, кто отменит позорный закон. Лишь бы отменили.

Величие и мелочь

Однако сохраняется не только уровень цинизма наших властных бизнесменов и прагматиков. ВЦИОМ 6 февраля опубликовал данные очередного опроса об отношении россиян к «закону Димы Яковлева». Такие опросы с 2013 года проводятся регулярно (сам ФЗ-272 был принят 28 декабря 2012 года), и результаты их очень показательны. Короткий ряд цифр — как неприятный рассказ об изменениях в обществе, которое постепенно переползло в мир высокой геополитики, где имперское величие важнее человеческой судьбы.

Удивительно, но в год принятия закона его одобряло, по данным все того же ВЦИОМ, чуть более половины россиян (54%). Почему удивительно? Да потому, что информационное сопровождение у закона было очень мощным. По россиянам били из всех пропагандистских орудий, забыв на время даже о преступлениях фашистской хунты в Киеве. Многих накрыло осколками, но, как видим, далеко не всех задело.

В 2014 году число одобрявших выросло на 10%, а максимальных показателей достигло в 2015-м — тогда за закон высказывалось 76% опрошенных. И вот это как раз совершенно не удивительно, хотя сам закон тогда уже не обсуждался и даже упоминался довольно редко. Просто к этому моменту пропаганда окончательно определилась с картиной мира, завершила создание образа «страны в кольце врагов». Соединенные Штаты внутри этой картины превратились в средоточие мирового зла, черной краски для изображения свинцовых мерзостей дикой американской жизни не жалели. И запоздалое, но зато практически всенародное одобрение «закона Димы Яковлева» — еще одно свидетельство того, что пропаганда, которую снобы считают топорной, отлично работает. Понятно, что для травмированного пропагандой обывателя любой удар по филиалу ада на земле, именуемому также Америкой, — дело благое, а отправлять туда наших детей — наоборот, преступление. Тем более что удар по собственным сиротам — это едва ли не единственный удар по США, который российское государство в принципе смогло нанести вплоть до избирательной кампании 2016 года. 80% россиян — это уже данные «Левада-центра» — в 2015 году относились к Америке негативно.

Но и в 2017 году число одобряющих закон снизилось очень незначительно — 71% наших сограждан сегодня считают его принятие правильным. А 54% — категорически против отмены закона вне зависимости от того, какие гарантии безопасности детей и возможности контроля будут предоставлены американской стороной. Риторика пропагандистов изменилась, Штаты больше не враг, официальные лица демонстрируют готовность к конструктивному диалогу (в том числе и в вопросах торговли детьми, как мы видели выше). Между прочим — продолжайте морщиться и ругать грубую пропаганду, — резко пошли на спад антиамериканские настроения в обществе. По данным «Левада-центра», число позитивно относящихся к Америке россиян приблизилось в январе 2017 года к 50%, а инаугурация Дональда Трампа запомнилась согражданам лучше, чем Новый год.

Мир пропаганды очень терпим к противоречиям (можно, например, вспомнить, как турецкий лидер Реджеп Тайип Эрдоган внутри российского телевизора в одночасье превратился в живое воплощение зла, пособника и спонсора террористов, а потом, спустя несколько месяцев, с той же стремительностью сделался надежным союзником России, и никого это не смутило). Мелочи приносятся в жертву — и в речах телекомментаторов, и в умах тех, кто телекомментаторам внимает. История отношения россиян к «закону Димы Яковлева» позволяет определиться со списком этих незначимых мелочей.

Навык сострадания, умение сочувствовать — мелочь. Даже жизнь беззащитного маленького человека — мелочь. Его свобода — отсутствующая величина. Его можно буквально прикрепить к земле, как в добрые старые времена. Руководствуясь при этом высокими геополитическими целями, конечно.

Человек щелкает кнопками телевизионного пульта, а телевизор точно так же щелкает тумблерами внутри человеческой головы. Щелк — и вчерашние враги оказываются неплохими в целом парнями, вместе с которыми мы, например, непременно раздавим мировой терроризм, как фашистскую гидру во время оно. Но это касается дел великих. Перечисленные выше мелочи просто теряются. И как их вернуть в головы, переполненные мыслями о нашей исторической миссии, — мягко говоря, неясно. А ведь именно из этих мелочей, из умения сострадать чужой слабости и уважать чужую свободу как раз и складывается шанс на человеческое будущее для страны.

Кстати, черный маркер четко расставляет метки. Неопределившихся почти не осталось: 71% — за закон, 25% — против (и это самый высокий результат за все годы измерений). Это и есть показатель уровня раскола в обществе. Более важный, чем результаты споров о любых судьбоносных решениях руководства, войнах и территориальных приобретениях.