На следующий день после того, как миллиардер Дональд Трамп принес присягу в качестве президента США, страну захватили акции протеста. «Женский марш» в Вашингтоне собрал в несколько раз больше участников, чем инаугурация главы государства днем ранее. Протестующие выступали против президента, который находился на этом посту один день, успев лишь дать несколько символических поручений и указов.
Мобилизовать активистов на «Женский марш» косвенно помогли крупнейшие и наиболее влиятельные американские СМИ, которые уже несколько месяцев воюют с Трампом. Эта война — не просто удобное для восприятия черно-белое противостояние журналистов-искателей правды с политиком, которому есть что скрывать. Возможно, речь идет о смене всей политической культуры на Западе.
Соединенные Штаты рискуют стать жертвой осознания собственной исключительности, игнорируя опыт — пусть даже не всегда очевидный — других государств. И, например, история протестов 2011–2013 годов в России может предложить активистам в США и за их пределами ценный урок.
Показательно, что пока наиболее взвешенный и тонкий анализ феномена Трампа предлагают журналисты, ранее работавшие в России: колумнист Bloomberg Леонид Бершидский, бывший главный редактор GQ Михаил Идов, экс-главред радио «Свобода» Маша Гессен.
Разрушители легенд
Сравнения Дональда Трампа с президентом России Владимиром Путиным стали общим местом. В СМИ их обзывают популистами, эксплуатирующими образ сильного лидера. Основная интонация при этом — легкое презрение, однако она ошибочна. Трамп и Путин стали популярными политиками, обращаясь к широким слоям населения, к простым людям. Они помогали им справляться со страхами и давали надежду на стабильность и безопасность, как Путин, или на лучшее будущее, как Трамп. Популизм дал американскому президенту, как ранее до него российскому, легитимность. Не просто принес юридическую победу на выборах, а сделал их сакральным воплощением людских надежд. У СМИ и журналистов, даже легендарных, такого ресурса нет. Они предлагают своему читателю факты — и этим становятся опасны. Неприятная информация не просто угрожает популярности Трампа — она может лишить его доверия американцев. Именно оно, априорное доверие, позволяет избранному президенту создавать собственный нарратив. Трамп, как ранее до него Путин, предлагает свои версии событий. Читатель должен выбирать, кому он доверяет больше — СМИ или политику. Трамп и Путин зачастую выигрывают это соревнование.
Российские СМИ не могли не проиграть в схватке с Кремлем в 2011–2013 годах, однако эта борьба была неравной. Путину не пришлось бороться за доверие сограждан: Кремль (за редким исключением) просто прямо или косвенно стал влиять на крупнейшие телеканалы, газеты, журналы, онлайн-ресурсы. В США такая ситуация невозможна, но Трамп может положить конец политике факта. Людей стала больше волновать не информация, а отношение к ней. Кого больше любит американец: обаятельного миллиардера или благообразного скучного интеллектуала с кучей графиков и цифр?
И если в случае с российским президентом речь идет о влиятельной стране, то Трамп возглавляет единственную в мире сверхдержаву. Его успех в создании собственной реальности может вдохновить других западных политиков на схожие действия в собственных странах.
Радость хипстерского протеста
Народ дал власть Трампу и Путину, но он же может ее отобрать, ведь помимо противостояния президентов и СМИ может существовать конфликт главы государства и народа. «Женский марш» в Вашингтоне 21 января собрал по меньшей мере 470 тысяч человек. Акции протеста с таким же названием прошли и в других городах США. Их логика отчасти напоминала «Марш миллионов» 6 мая 2012 года. Тогда россияне выражали свое недовольство в связи с инаугурацией на следующий день Путина, правда, уже на третий президентский срок. Но формально Путин (как и Трамп) еще не успел ничего предпринять в качестве нового главы государства.
«Марш миллионов» и «Женский марш» объединяет стилистика. В обоих случаях речь идет о людях разных взглядов, объединенных неприятием одного человека и очень общими представлениями о том, «как надо». Участники обеих акций старались относиться к себе и ко всему мероприятию с иронией. Например, американцы высмеивали высказывания Трампа о сексуальных домогательствах и надели шапочки, напоминающие женские половые органы. «Моя киска тебя еще потискает», — гласил один из плакатов, обыгрывая самое непристойное высказывание президента США. Ироничные российские плакаты того времени также не раз обсуждались в СМИ.
Политизация общественной жизни в Соединенных Штатах после избрания Трампа привела к тому, что в «Женских маршах» приняли участие многие знаменитости, в том числе звезды Голливуда Мадонна и Скарлетт Йоханссон. На митингах оппозиции в России в 2011–2013 годах также часто присутствовали и даже выступали известные актеры, телеведущие и публичные интеллектуалы.
Таким образом, не только Трамп в своем популизме отчасти похож на Путина — протестующие против него американцы напоминают россиян шесть лет назад. Их возмущение носит эмоциональный характер, в нем нет позитивной повестки, просто президент США объединил их против себя.
Демократы, ау!
Протест в России в 2011–2013-м не смог реализовать своих целей, потому что не организовался, не стал большой партией, общественным движением, ассоциацией. Ответственность за это несут как лидеры оппозиции, так и Кремль, серьезно ограничивший возможности россиян участвовать в общественно-политической жизни.
Оппозиция Трампу в США сейчас находится в том же положении, что и протестующие россияне в 2012 году. Ее успех будет зависеть от способности к объединению и организации. Российские активисты не могли повлиять ни на Кремль, ни даже на оппозицию (ввиду ее отсутствия). Протест оказался за рамками властных институтов.
В США справиться с этой проблемой будет проще, но не стоит ее недооценивать. В большинстве статей об избрании или правлении Трампа говорится о его плохих отношениях со СМИ и урбанизированной образованной элитой. На этом фоне потерялись традиционные противники правых американских популистов — Демократическая партия.
Конфликты «Трамп против СМИ» или «Трамп против народа» пока всегда заканчивались победой первого, потому что происходили вне властных институтов. Сопротивлению (как называется оппозиция Трампу) нужно перенести протест в институциональную сферу — добиться, чтобы его голос звучал в Конгрессе, на штатном или местном уровне. Российские протесты 2011–2013 годов показали, что даже победа в борьбе за общественное мнение ничего не стоит, если она не превращается в выигранные выборы.
