2016 год запомнится яркими (если и не самыми желанными) примерами демократического выбора, бесконечным запретительным регулированием в России, взрывом низовой модернизации (да, это про скандалы и разбирательства в соцсетях) и тем, что, кажется, этика все же вернулась — и не все рады. InLiberty предлагает вспомнить уходящий год во всей его красе.
Brexit, Трамп и все-все-все:
Самые громкие события 2016
1.
Brexit, Игра престолов
Политический детектив Остапа Кармоди: как и почему Британия проголосовала за выход из ЕС
Говорят, в интересные времена лучше не жить. Увы, это несбыточное пожелание. Раз в 30–40 лет казавшийся незыблемым мир внезапно исчезает, и на его место приходит другой, совершенно на него не похожий. Сейчас начинается как раз такое интересное время. Точнее, оно началось два года назад, когда Россия, будто объевшись белены, решила напасть на Украину, а взявшийся из ниоткуда ИГИЛ почти стер с карты Сирию и Ирак. Brexit — не следствие этих событий, а просто еще одна точка на карте, где прорвалась наружу долго копившаяся усталость от текущего положения дел.
2.
Америка первого этажа
Дмитрий Бутрин о Дональде Трампе: чего в нем хорошего
Вообще, то, в чем большинство аналитиков видят сейчас «консервативный поворот» и в России, и в США, и в странах Европы за вычетом Германии, гораздо проще объяснить расширением информационного пространства и ростом продолжительности жизни. Все это в последнее десятилетие приводит к тому, что постаревший даже более, чем население в среднем, активный медианный участник общественной жизни стремится к победоносному завершению войн, о которых мы уже и думать забыли.
3.
Страх перемен
Сергей Кузнецов на отмену фестиваля Outline
Кажется, многие слишком верили в возможность компромисcа («мы не будем ходить на митинги, но вы нам разрешите танцы»; «мы не будем проверять, сколько вы украли, а вы сделаете нам благоустроенный европейский город» и т.д.). Эта вера подпитывалась традиционной любовью к теории «малых дел» и «постепенных изменений». Между тем, за этой теорией стоит то же, что за пресловутой путинской стабильностью, — страх перемен.
4.
Похвала глупости
Андрей Бабицкий спорит о ГМО
Недавно в России запретили выращивать генетически модифицированные организмы, а в мире тем временем началась очередная большая кампания в их защиту. Спор о ГМО не имеет отношения к биологии — тут все давно уже ясно и спорить с неандертальцами незачем. Зато есть хороший повод поговорить об актуальной проблеме этого лета: почему даже в свободных странах люди принимают глупые решения?
5.
Нападение бумажного тигра
Дмитрий Бутрин: кому и зачем пришло в голову отменять лицензию Европейского университета и при чем тут мы
В общем, все будет немного плохо, а потом снова ничего. Но, что важнее даже лицензии ЕУ, — все это никуда не денется, даже если со сцены разом исчезнут все отрицательные герои, а положительные останутся. Административный аппарат в России плох даже не тем, что он склонен к незаконному обогащению, не тем, что он неэффективен (часто даже хорошо, что он неэффективен; страшно представить, что бы было, если бы он умел ставить себе цели и добиваться их), а тем, что он с этими правилами игры опасен для населения страны. Однажды он случайно запретит в России свет, воду и электричество, поскольку все это не соответствует чему-нибудь, и в наступившей тьме никакой Кудрин не дозвонится никакому Путину, чтобы все на время исправить.
Возвращение этики:
что нужно знать про модернизацию чувств
1.
Невозможно построить страну, если говорить только с плохими людьми
Андрей Бабицкий: зачем обсуждать моральную сторону экономики и политики
Прагматический дискурс правил Россией до недавнего времени. На людей, которые апеллировали к морали, до прошлого кризиса смотрели, как на юродивых. Их называли «демшизой», и они оставались на обочине общественной дискуссии, в которой участвовали «взвешенные» люди. В результате политическая жизнь в стране деградировала до полного бесстыдства, а эксперты, технократы и утилитаристы довольно внезапно отправились на ту же обочину. Теперь кажется, что в этом нет ничего удивительного.
2.
Мышь в лабиринте
Максим Трудолюбов: почему российские политики так боятся этики
Сегодняшняя российская ситуация сложна, потому что у власти не идеологи, не националисты, а «ультрареалисты», люди, уверенные, что знают прогнившую человеческую природу насквозь, обладают всеми данными о российском обществе и экономике и умеют приносить неблагодарной публике достаточное количество пользы.
3.
Казнить нельзя помиловать
Элла Панеях разбирает поступки и ценности россиян
Хотя неприятно слышать «в России очень слабые ценности», это может быть хорошая новость. Потому что структуру можно пересобрать без огромного социального конфликта. Будем надеяться, что к тому моменту, как этот вопрос встанет ребром, а это навряд ли будет завтра, все еще будет не хуже, чем теперь. Не придется говорить: ребята, вот два года назад я это предлагала, а сейчас уже только люстрация, только с нуля, желательно на необитаемом острове с новым народом.
4.
Женщины без признаков нервного срыва
#янебоюсьсказать в изложении Дмитрия Бутрина
Завораживающий масштаб происходящего — в том, что еще в июне 2016 года мы жили в стране из 70 миллинов мужчин и 70 миллионов женщин, которые делали вид, что все в порядке, причем ровно так же, как это делали десятки поколений их родителей. Почему же я говорю о будущих изменениях как о «естественных»? В сущности, только потому, что общество, в котором представители элиты пишут под тегом #янебоюсьсказать, тем самым демонстрирует готовность к каким-то реальным изменениям в этой сфере.
5.
Школа, власть, травма
К добру ли новая публичность: Элла Панеях о скандале вокруг 57-й школы
Школа, воспитавшая учеников, которые оказались способными — первыми в стране — положить конец сложившейся практике абьюза и сексуального хищничества в настолько закрытой и защищенной организации, — по любым меркам заслуживает второго шанса.
Carpe Diem:
Хроники жизни с государством
1.
«Хочешь, я убью соседей?»
Вадим Новиков не звонит в полицию
Обращение за содействием в организацию, у которой имеется длинный послужной список пыток и убийств от времен НКВД и до наших дней, морально проблематично.
2.
Непобедимая и легендарная
Дмитрий Бутрин о природе российской коррупции
Российская коррупция — территория больших легенд, если не национального мифа. Описывают ее обычно как явление всеобщее, непредставимое по своим истинным масштабам, выгодное лишь небольшой кучке лиц, находящихся у власти, и потому непобедимое. Но чтобы с коррупцией бороться, надо создавать описания более реалистичные. Для начала понять, что коррупция в России в денежном выражении существенно меньше, чем можно предположить, но охватывает много большее число выгодоприобретателей, чем принято признавать.
3.
Как устроено самое успешное мафиозное государство в ЕС
Интервью с Балинтом Мадьяром
Книга «Посткоммунистическое мафиозное государство» описывает не Россию и даже не страну бывшего СССР. Ее автор — Балинт Мадьяр, работавший в течение шести лет министром образования Венгрии, а объект исследования — политическая система, выстроенная в стране партией «Фидес» под руководством Виктора Орбана. Система эта не направлена на производство общественных благ, но довольно эффективно решает задачу сохранения политической власти и приращения капитала руководителей страны. С 2010 года партии власти, получившей на выборах конституционное большинство, удалось осуществить масштабный передел собственности в свою пользу и существенно ухудшить положение с верховенством права в стране.
4.
Наказание vs. возмещение
Кирилл Титаев об устройстве права
Произошло преступление, приехала полиция, следователь возбудил уголовное дело, найден подозреваемый, дело отправилось в суд, вынесен приговор. Все мы неплохо представляем себе эту схему по фильмам, сериалам, книгам. Но массовая культура почти всегда забывает о самом, в сущности, главном человеке в этой истории — потерпевшем.
5.
Убийственный акциз
Борис Грозовский за дешевую водку
Новые запреты проблемы отравления спиртосодержащими жидкостями не решают. Ведь их употребление вызвано тем, что государство слишком много зарабатывает на потреблении алкоголя, делая его чересчур дорогим. Чтобы люди перестали пить антифриз и средства для ванн, нужно значительно снизить цену на водку. Это полностью во власти государства. Ведь его доля в цене самой дешевой водки — ½. Сейчас же действия правительства дадут противоположный эффект — приближение цены заменителей водки к «водочному» уровню. Проблем бедняков это не решит, им придется пить что-то еще более жуткое.
