28.09.2016

Алексей Цветков Вечная катастрофа

1. 

Было время, когда истории не было, и даже временем его назвать будет преувеличением — в утопиях оно останавливается. Каждый день, просыпаясь, мы знали, что сегодня будет как вчера, школа или работа, комсомольское или партийное собрание, Брежнев с Кобзоном в телевизоре, в конце недели субботник или овощебаза, а назавтра новый день сурка. Интервенты и реваншисты привычно скрежетали зубами, глядя на наш воплощенный «парадиз», прогрессивное человечество приветствовало и рукоплескало, а больше мы об этом ничего не знали, да и неоткуда было узнать. История нуждается в прошлом и будущем, но прошлое мы отменили, а о будущем, с обязательным эпитетом «светлое», говорить всерьез без санкции как минимум обкома не рекомендовалось.

Эта пауза, запланированная навеки, прекратилась внезапно, в темпе катастрофы — можно перечислять тысячи забытых сегодня подробностей, но танки у здания Верховного Совета и сокрушение «железного Феликса» поколению шестидесятников не могли пригрезиться даже в самом дерзком сне. Эффект был подобен прорыву огромной плотины, и самым поразительным в этой ситуации была и остается идея американского политолога Френсиса Фукуямы выступить со статьей под названием «Конец истории».

Достаточно беглого взгляда в прошлое, чтобы понять: исторические встряски такого масштаба не завершаются в считанные месяцы или годы. В свое время, в ходе визита Президента США Никсона в коммунистический Китай, премьеру КНР Чжоу Энь-лаю задали вопрос об историческом эффекте французской революции, и он ответил, что еще слишком рано подводить итоги. Возможно, этот остроумный ответ был результатом недоразумения, но на самом деле он был верным. Сейчас легко понять, что кровопролитный ближневосточный конфликт, которому пока не видно конца, представляет собой прямое продолжение Первой мировой войны c ее декларацией Бальфура и соглашением Сайкса-Пико, и хотя бы поэтому об итогах войны судить преждевременно. И как тут не вспомнить, что другим последствием той же войны была революция и октябрьский переворот в России.

Казусу Фукуямы невозможно перестать удивляться: надо же было ухитриться объявить сюжет завершенным в тот момент, когда интрига как раз начала завязываться. Чеченские войны, многолетняя кровавая бойня в бывшей Югославии и геноцид в Руанде были, как теперь видно из нынешней точки обзора, – всего лишь подмалевком, на фоне которого стали развиваться настоящие события.

2.

Если собрать воедино некоторые из самых заметных векторов современного нам исторического процесса, то можно увидеть обреченность попыток проекции хотя бы одного из них даже на ближайшее будущее, всех этих сингулярностей, битвы за личное бессмертие, конфликта цивилизаций и т.д.

Например, террористическая организация Аль-Кайда все реже мелькает в поле нашего внимания, особенно с тех пор, как был убит ее основатель Осама бен Ладен, потому что первый план заняло ИГИЛ ((запрещенная в России организация). Но ИГИЛ, после первоначальной полосы успехов, терпит поражение за поражением, его демонстративная и бесцельная жестокость привела к осуждению даже со стороны значительной части исламских экстремистов, а ставка на государственный статус обрекла на неминуемое поражение в противостоянии реальным государствам.

Тем временем Аль-Кайда явно набирает силу: в Йемене она уже контролирует территории и населенные пункты, а в Сирии группировка «Фронт ан-Нусра», наиболее эффективный в военном отношении противник ИГИЛа, до недавнего времени позиционировала себя как филиал Аль-Каиды. Летом этого года она переименовала себя во «Фронт за освобождение Сирии», и отмежевалась от старого руководства. Маневр был достаточно эффектным, чтобы бывший директор ЦРУ, американский генерал Дэвид Петреус, предложил рассмотреть вопрос о возможности сотрудничества США с этой организацией. На самом деле это, скорее всего, свидетельство тактической гибкости Аль-Каиды, и нам наверняка еще предстоит услышать о ней в будущем. Иными словами, даже международный терроризм, в котором мировое общественное сознание видит главную для себя опасность, не совсем то, за что мы его принимаем.

Террор сам по себе, как убедительно демонстрирует история, не представляет из себя экзистенциальной угрозы, хотя может быть ее предвестником. Не терроризм народовольцев и эсеров сокрушил Российскую империю, а куда более глубинный внутренний и внешний кризис.

И вот как раз такой кризис сейчас очевиден — это поворот общественного мнения в целом ряде западных стран в сторону ксенофобии и изоляционизма, всеобщее разочарование в глобализации и осуждение так называемого «неолиберализма», то есть, попросту говоря, рыночной экономики, хотя вразумительных альтернатив ни левые, ни правые не предлагают.

В ряде европейских стран проходят массовые демонстрации протеста против соглашений о свободной торговле, в первую очередь TTIP c США и аналогичного соглашения с Канадой. Оба — плод многолетних трудных переговоров, и хотя второе еще есть шанс спасти, первое, судя по всему, обречено.

Везде набирают силу крайне правые, подчеркнуто антилиберальные партии, вроде британской UKIP, немецкой AfP, французской Front Nationale, а в центральноевропейских странах, до недавнего времени образцах интеграции и либерализации, пришли к власти группировки, демонтирующие достижения последней четверти столетия.

Чуть дальше от этих центральных очагов — новый президент до недавнего времени успешно развивавшихся Филиппин, Родриго Дутерте, раздающий лицензии на массовые внесудебные убийства и кроющий матом лидера союзной сверхдержавы.

А если оглянуться по сторонам в США, можно увидеть, как Республиканская партия, всю свою историю стойко защищавшая свободу предпринимательства и торговли, попирает эти принципы в угоду демагогу, которого она выдвинула в президенты.

Как ни парадоксально, даже эта угроза не выглядит самой первостепенной для тех, кто внимательно следит за новостями. Избирательная кампания в США, и без того непростая, подверглась вмешательству со стороны зарубежных хакеров. Официальных виновников никто не назвал, но многие эксперты указывают на «российский след» в организованных взломах. Подобная цифровая агрессия в потенциале чревата подрывом конституционного строя США (хотя в данных случаях и не является столь опасной), и от перспективы войн в интернете, где агрессора крайне трудно определить, перехватывает дыхание. Поступают также сообщения об обкатывании методов полной парализации интернета, что может обрушить современную экономику и погрузить цивилизацию в информационный мрак.

Ну и напоследок — кризис, который обещает разрешиться уже в ближайшие годы, пока все вышеописанные только набирают силу. В течение одного лишь нынешнего года северокорейский режим провел 21 испытание баллистических ракет, он явно успешно работает над созданием ядерной боеголовки, которую такие ракеты могут доставлять и, как ожидается, в ближайшие годы получит возможность угрожать ядерной бомбардировкой западному побережью США. По словам премьер-министра Японии Синдзо Абэ, ядерные амбиции КНДР представляют собой первостепенную угрозу миру и безопасности. При этом иранский режим, ядерное соглашение с которым вызвало столько, шума, перекрестных упреков и досады — просто образец сговорчивости по сравнению с северокорейским, для которого ядерный шантаж является единственным способом существования и выживания.

В приведенном списке нет российско-украинского конфликта, китайской игры мускулами и даже глобального изменения климата. Но даже и этого списка вполне достаточно подобрать, чтобы подобрать катастрофу на любой вкус. Правда, даже та, которую мы себе облюбовали, может просто не получить шанса разразиться ввиду плотной конкуренции.

Значит ли это, что остается сложить руки и ждать печального и неизбежного конца? Поневоле стиснет сердце ностальгия по уютным временам холодной войны и бинарного противостояния, по ноябрьским грибам на мавзолее, по десятилетиям, когда истории не было. Но для чистоты ностальгии придется забыть о десятках миллионов жертв ГУЛАГа, о самой кровавой на сегодняшний день войне и о многом другом. 

История была всегда. Мы просто никак не можем к этому привыкнуть.