В понедельник 15 июня 1215 года на лугу Раннимид в 20 милях от Лондона собрался весь цвет английской аристократии. Бароны и герцоги приехали сюда, чтобы принять фактическую капитуляцию короля Иоанна Безземельного — декларацию, вырванную мятежными аристократами у короля после короткой и совершенно провальной для короля гражданской войны. Декларация гарантировала свободным гражданам Англии соблюдение их гражданских прав, в том числе права на участие в управлении страной, на справедливое судебное разбирательство и на защиту от необоснованных арестов.
Документ, скрепленный королевской печатью, назывался «Баронские тезисы», но очень скоро его стали называть Magna Carta — «Великая хартия вольностей». Эта хартия до сих пор считается документом, лежащим в основе как парламентской демократии, так и самой концепции прав человека. Король, правда, быстро нарушил свое обещание, и гражданская война возобновилась с новой силой. Но Хартия осталась — ее был вынужден подтвердить уже Генрих III, наследник погибшего в 1216 году Иоанна.
Он влияет не только на судьбы людей, живущих в демократических государствах, но и на население стран, которые лишь притворяются демократиями. Почти везде, даже в фундаменталистском Иране, человека не могут казнить без суда и следствия. Его не могут без суда лишить собственности или бросить в тюрьму. Да, во многих странах такие суды — лишь формальность, и приговор известен заранее. Но и такое судебное лицемерие, как, например, в позднем, застойном СССР, лучше и гуманнее расстрельных троек времен Гражданской войны, когда человек не мог рассчитывать не то что на справедливость и беспристрастность, но даже и на похороны в собственной могиле вместо безымянной свалки тел на дне общего рва. Даже формальное право на справедливый процесс и защиту адвоката — прогресс по сравнению с ничем не ограниченным произволом властителей, распоряжающихся жизнью и имуществом подданных. Самопредставление о том, что люди имеют права, — гигантский шаг вперед. И благодарить за этот шаг мы должны средневековых английских баронов, заставивших Иоанна подписать Великую хартию.
За последний месяц я прочел в англоязычной прессе примерно десяток статей, посвященных восьмивековому юбилею этого документа. Материалы о Великой хартии и ее историческом значении опубликовали все ведущие британские и американские издания, от The Guardian до The New Yorker. Написаны эти статьи в основном историками, профессионально занимающимися данной темой. Все они сходятся в том, что документ сильно переоценен. Во-первых, из 60 с лишним пунктов, навязанных баронами королю, сегодня в силе остается лишь 3. Во-вторых, Magna Carta — не первый подписанный монархом документ, обещавший подданным свободы. В-третьих, Хартия далеко не всегда соблюдалась. Несколько раз британские короли возобновляли ее действие, что доказывает несостоятельность разговоров о непрерывной 800-летней традиции гражданских свобод в англосаксонском мире.
По-моему, все эти аргументы говорят преимущественно о том, что историки не видят за деревьями леса, сосредотачиваясь на разборе деталей и забывая о главном.
Потому что главное — не выпавшие за восемь столетий пункты, которые уже не актуальны в современном мире.
Главное — то, что впервые со времен Античности права были отвоеваны у власти в борьбе, а не дарованы сверху.
Да, некоторые короли и раньше провозглашали свободы для своих подданных, но эти свободы были не неотъемлемым правом, а королевской милостью, и могли быть таким же образом отобраны. В 1215 году люди заставили суверена признать, что он больше не суверен и не может обращаться с подданными как пожелает. В 1215 году подданные впервые сделались гражданами.
Важно и то, что восстание не свергло тирана, заменив его на нового, как не раз случалось в истории. И даже не сменило форму власти, как это произошло в 510 году до нашей эры в древних Афинах и на год позже в Риме. Оно заставило существующего тирана перестать быть тираном и принять ограничение собственной власти.
То, что последующим королям приходилось не раз подтверждать Великую хартию вольностей, тоже не умаляет значения Хартии, а, наоборот, делает ее еще более важной. Правители всегда хотят расширить свои права за счет прав подданных. Любое ограничение собственной власти нужно им, как собаке пятая нога. Поэтому любые декларации прав всегда находятся под ударом. Их отменяют или ограничивают по любому удобному поводу. И никакие хорошие законы здесь не помогают. Хотя бы потому, что подобные хартии и декларации — тоже законы. Единственное, что заставляет власть уважать права граждан, — постоянная борьба граждан за эти права. А декларации лишь фиксируют, что граждане в этой борьбе одержали верх. Каждое заявление очередного короля о том, что он уважает Великую хартию и будет ее придерживаться, — знак очередной такой победы. То, что таких заявлений было много, означает, что люди все эти 800 лет не мирились с тем, что монархи отгрызают от их прав кусок за куском, а постоянно защищали собственные вольности.
Подавление свобод — не прерогатива королей. В начале XVII века английский парламент, апеллируя к Magna Carta, забрал у короля большинство его прав и стал высшей властью в стране. И очень быстро начал отнимать у англичан прописанные в Хартии права. И, разумеется, приумножать свои собственные права, удлиняя сроки депутатских мандатов и расширяя сферу своих полномочий. Это стало одной из причин эмиграции самых свободолюбивых британцев на американский континент, а затем и Войны за независимость, после которой освободившиеся колонии приняли вдохновленный Хартией Билль о правах, подтвердивший право на надлежащее судебное разбирательство и запрет на произвольные аресты и конфискации, а также впервые законодательно закрепивший свободу слова и собраний и запрет произвольных обысков.
Как только новое американское правительство укрепилось у власти, оно тоже принялось расширять свои полномочия и ограничивать закрепленные в Билле права. Очередной — и, кажется, самый успешный — этап этого наступления начался после 11 сентября 2001 года.
С тех пор американский конгресс с подачи президента Буша, а потом и президента Обамы, принятием Патриотического акта фактически отменил право на надлежащее судебное разбирательство.
Теперь вполне законным образом американцев можно держать неопределенное время под арестом, не предъявляя обвинений, и судить на основании «тайных свидетельств», которые недоступны обвиняемому и защите. Мало того, теперь американское правительство может убивать своих граждан (не говоря уж об иностранцах) не только без суда, но и без предъявления обвинений, как это произошло с Анваром аль-Авлаки в 2011 году. С еще более ранних пор американское правительство игнорирует запрет на произвольные конфискации. Так называемая процедура «гражданского изъятия» позволяет полицейским без суда конфисковать у лиц, которых они подозревают в нарушении закона, их личную собственность в размере от стодолларовой банкноты до дома, если эта собственность «могла участвовать в совершении преступления». Особенно часто такие изъятия стали применяться после начала «Войны с наркотиками». Известно множество случаев, когда полицейские, например, останавливают машину с человеком, который, как им показалось, перевозит наркотические вещества, и конфискуют автомобиль, даже если никаких наркотиков в машине не нашлось. Хотя изымается имущество без суда, для того, чтобы его вернуть, гражданам надо обращаться в суд и доказывать, что имущество было приобретено и использовалось законно, — это явным образом нарушает презумпцию невиновности. Об игнорировании еще одного конституционного запрета — на произвольные обыски (что включает в себя и слежку, в том числе электронную) — многократно говорилось в связи с раскрытыми Эдвардом Сноуденом секретными документами о тотальной слежке АНБ за американцами.
Подобные новости из США, страны, еще совсем недавно считавшейся главным светочем свободы в мире, заставляют думать, что мы возвращаемся в XII век. Если и Америка плюет на права человека, что уж говорить о других, менее демократических странах, которых от массового и бесконтрольного нарушения прав удерживало лишь то, что в современном мире так не принято. Теперь приличия отброшены — делай, что хочешь.
К счастью, не все определяется желанием власти соблюдать права человека. Главное, чему учит нас история Magna Carta, — права гарантируются не бумагой, на которой они записаны. Их обеспечивает желание граждан их отстаивать. Так, как это делают люди, борющиеся против «гражданских изъятий» и уже добившиеся их запрета в некоторых американских штатах. Так, как это делают сенатор Рэнд Пол и его немногочисленные коллеги, сорвавшие недавно продление Патриотического акта. Так, как это делает Эдвард Сноуден. Демократической страной Америку делает не ее конституция — у которой в мире немало неработающих копий, — а ее многочисленные неравнодушные жители.
Разумеется, американское государство просто так не сдается. Оно пытается вернуть себе утраченные полномочия, принимая вместо Патриотического акта другой, похожий, хоть и несколько урезанный закон. Оно пытается вывалять борцов за свободу в грязи, обвиняя Рэнда Пола в предательстве интересов Америки, а Эдварда Сноудена — просто в предательстве. Оно использует для этой дискредитации анонимные и не основанные ни на каких фактах «сливы» в желтую прессу. Оно во внесудебном порядке давит на частные компании, как в случае отказа банков и платежных систем переводить деньги для Wikileaks. Короче говоря, оно использует те же самые методы, которые используют другие, авторитарные государства, включая российское. Разница лишь в том, что российскому государству это сходит с рук, а в США государство регулярно получает по рукам от прессы, судов и общественных организаций и поэтому бывает вынуждено убрать эти руки от гражданских свобод. Поэтому у Америки, несомненно серьезно больной, есть хорошие шансы на выздоровление. На то, что свободы, закрепленные в Билле о правах, который берет начало в Великой хартии вольностей, будут опять восстановлены.
Точно так же должны бороться за свои права и граждане других стран.
Если они желают, чтобы эти права у них были. Заграница им не поможет. На американское правительство надежды мало — оно само подает, мягко говоря, не лучший пример. Пример надо брать не с американского правительства, а с простых американцев. Как с сегодняшних, так и с американцев конца XVIII столетия, которые приняли Билль о правах. Или с английских баронов, заставивших короля подписать Великую хартию. И их потомков, заставлявших других королей эту хартию восстанавливать.
