К счастью для большинства идея пытки ассоциируется в нашем сознании преимущественно с мастеровитым соседом, включающим электродрель в полвторого ночи. Наша перспектива может несколько измениться, когда включенную электродрель подносят к нашей голове с явной угрозой пойти дальше, если мы не дадим ответ на вопрос следователя, который его удовлетворит, при том, что мы не обязательно знаем такой ответ. Это один из методов «усиленной техники допроса» (enhanced interrogation technic — EIT), о котором американцы и все другие интересующиеся узнали из опубликованного на прошлой неделе доклада сенатского комитета по делам разведки — в числе прочих эту технику применяло ЦРУ к подозреваемым в причастности к терроризму.
Нельзя сказать, чтобы применение EIT стало новостью для большинства аудитории: эта тема обсуждалась многократно фактически с самого начала антитеррористических операций после трагедии 11 сентября 2001 года, как в теоретическом плане (сама допустимость пыток), так и в практическом, когда известия о передовых способах добычи информации просочились наружу. Поэтому от сенатского доклада не ожидали особых новостей. Кроме того, сама возможность его публикации была некоторое время под сомнением, тогда как временное окно становилось все уже: новый состав Сената, в котором преобладают республиканцы и который приступит к исполнению обязанностей после новогодних праздников, куда менее расположен к гласности. Тем не менее, доклад все же был опубликован, хотя и в сильно урезанном виде после исключения секретных данных (чуть больше 500 страниц из первоначальных 6000), и он, вопреки ожиданиям, содержит новые факты, сильно усугубляющие картину.
Перечислить все эти факты здесь не представляется возможным, для этого лучше обратиться к тексту источника. В частности, сообщается о неизвестных доселе приемах EIT — помимо упомянутых экспериментов с дрелью, это так называемый walling, многократное ударение подозреваемых о стену; лишение их сна, временами до 180 часов кряду; резкое повышение и понижение окружающей температуры; раздевание донага с последующими издевательствами; так называемое «ректальное гидрирование и питание», в том числе без какой-либо врачебной рекомендации, исключительно с целью унижения; угрозы смертью, а также угрозы в адрес членов семьи подозреваемого. Что касается пыток водой, в ходе которых имитируется утопление, то, хотя о них было известно и раньше, ЦРУ всегда утверждало, что им подвергались только трое из числа заключенных, тогда как расследование комитета показало, что они применялись гораздо шире, в том числе в местах, где их применение наотрез отрицали.
Одним из главных аргументов ЦРУ в пользу EIT всегда было то, что эти методы помогли предотвращению терактов.
Комитет Сената, тщательно изучив протоколы допросов 20 заключенных, пришел к выводу, что оснований для подобных утверждений нет: результаты этих допросов либо подтвердили уже имеющиеся данные, полученные куда более традиционными способами, либо вообще не содержат ничего нового.
Следует отметить, что доклад комитета составили только его члены от демократической партии во главе с председательницей Дайан Файнстайн, тогда как республиканцы его не поддержали. Кроме того, в ЦРУ заранее велась работа над опровержением, а после публикации доклада директор разведывательного управления Джон Бреннан выступил в защиту EIT, заявив, что высшие чины администрации и члены сенатского комитета в полной мере знали о масштабе и методах следственных мероприятий (в докладе сенатского комитета это отрицается) и что юристы администрации полностью одобрили программу и подтвердили ее конституционность. Однако сенатор Марк Юдалл, в этом году не переизбранный и поэтому покидающий свой пост, выступил с резкой отповедью, сославшись на результаты засекреченного внутреннего расследования ЦРУ, проведенного по распоряжению бывшего директора Лиона Панетты и, по словам Юдалла, подтверждающего выводы сенатского комитета. Он призвал Бреннана уйти в отставку и резко осудил президента США Барака Обаму за его попустительство в отношении отбившегося от рук ведомства.
«ЦРУ лгало своим надзорным органам, уничтожало и пыталось скрыть вещественные доказательства, шпионило за Сенатом, выдвигало ложные обвинения против наших сотрудников и лгало о пытках и результатах пыток. И никто не был призван к ответу. В настоящее время в управлении занимают высокие позиции люди, осуществлявшие руководство или непосредственно причастные к программе задержаний и допросов. Достаточно плохо и то, что этих сотрудников не привлекли к ответственности, но награждать их, продвигать по службе и защищать, рискуя репутацией правительства США, — уму непостижимо».
Не все республиканцы отмежевались от попытки демократов осудить злоупотребления ЦРУ.
Сенатор Джон Маккейн, пробывший пять с половиной лет в плену во Вьетнаме и сам подвергавшийся пыткам, поддержал доклад комитета.
Его собственный опыт, по его словам, убедил его, что заключенный под пыткой скорее склонен дать ложную информацию, если полагает, что ей поверят. И это в том случае, если у него вообще есть релевантная информация. Из доклада известно, что ЦРУ сплошь и рядом приступало к пыткам, даже не пробуя просто задать вопросы, что оно нередко применяло жестокие методы к людям, никакой информацией не располагавшим, — или к собственным информаторам, не потрудившись их опознать. При этом оно настаивало, чтобы пленных сразу передавали ему, а не ФБР, стесненному полицейскими правилами, или армии, действия которой регламентированы уставом.
Наиболее иллюстративно в этом отношении дело Абу Зубайды, причастного к организации терактов 11 сентября. После ареста он был передан ФБР и, по свидетельству агента этого ведомства Али Суфрана, без большого сопротивления выдал практически все, что знал, в результате стандартного корректного допроса. После чего ЦРУ, получив его в свое распоряжение, подвергло его бесконечной серии пыток, не добившись никаких дополнительных важных сведений. В результате применения EIT Абу Зубайда фактически превратился в зомби, и уже перед началом допроса сам, без принуждения, сразу направлялся к пыточному устройству.
Не только Бреннан, но и сенатский комитет в своем докладе не употребляет рокового термина «пытки», но всем понятно, о чем речь. В частности, методы EIT назвал пытками сам президент Обама, пообещав, что в будущем они не повторятся. А президент, между прочим, назначил Бреннана на его нынешнюю должность. И если этот последний не видит ничего предосудительного в пытках, следует ли это понимать как намек на возможность неподчинения? И если недостаточно мнения Обамы, то можно вспомнить исторические прецеденты: водные процедуры вроде той, какой подвергали Абу Зубайду, были частью арсенала испанской инквизиции, а во время Второй мировой войны американцы вешали японцев, которые к подобным упражнениям прибегали при допросе пленных.
Рассуждая о пытках, необходимо различать две проблемы — их пользу и их допустимость, что далеко не одно и то же.
Сразу после терактов 11 сентября возникли оживленные дебаты, некоторые утверждали, что в ситуации «тикающей бомбы», когда есть уверенность, что теракт неминуем, и нужно ради спасения множества людей выколотить информацию из подозреваемого, пытки практически неизбежны. Непонятно, как согласовать с этим тот факт, что после передачи Абу Зубайды в руки ЦРУ его 47 дней продержали в заключении и только потом приступили к водным процедурам, — неужели оно все это время тикало, но ни у кого не доходили руки? И почему бы не привести в подтверждение этой теории хотя бы один факт, не вызывающий сомнений?
В любом случае здесь поперек пути ложится закон. Даже если оставить в стороне восьмую поправку к Конституции, запрещающую «жестокие и необычные наказания», Соединенные Штаты подписали и ратифицировали Конвенцию ООН против пыток, которая, в соответствии с той же Конституцией, является таким образом «верховным законом страны» — как для федерального правительства, так и для каждого штата. Согласно статье 1 первой части этого документа, под пыткой подразумевается «любое действие, которым какому-либо лицу умышленно причиняется сильная боль или страдание, физическое или нравственное, чтобы получить от него или от третьего лица сведения или признания». Нет никакого сомнения, что вышеперечисленные методы EIT подпадают под это определение, несмотря на все ухищрения штатных юристов администрации Джорджа Буша-младшего, которые пытались его размыть.
Но закон, тем более такой, за нарушение которого до сих пор никто не привлечен к ответственности, не исчерпывает аргумента. В противном случае мы бы не воровали, не грабили и не насиловали только потому, что нам запретили, а если никто не видит, то, наверное, можно. Доводы ЦРУ, представителей прошлой администрации, а также части республиканцев слишком напоминают горький афоризм Вагрича Бахчаняна: всеми правдами и неправдами жить не по лжи. Нравственный закон запрещает нам видеть в другом человеке средство, а не цель, и этот закон не упоминает о его паспорте или религии. Хотим ли мы, чтобы наше благополучие и безопасность, реальные или воображаемые, достигались ценой страданий людей, чья вина не только не доказана (и не будет, поскольку суд не примет доказательств, полученных под пытками), но во многих случаях вообще фиктивна?
Хотим ли мы сражаться со злом теми же методами, какими оно сражается с нами?
И торжествуют ли истина и добро, когда один муравейник одерживает победу над другим — даже если это наши муравьи?
В каком-то смысле публикация сенатского доклада стала обрядом очищения — мы не утратили способности осуждать себя за наши собственные проступки, а это далеко не каждому под силу. Было бы последовательней, а покаяние вызывало бы больше доверия, если бы мы судили не проступки, а виновных.
