31.10.2014

Дмитрий Бутрин Восстание на неизвест­ном языке

Если бы в 2014 году Венгрии не существовало на карте Европы, в России ее непременно следовало бы придумать. Для любого общества, имеющего разнообразные и плохо удовлетворяемые претензии к собственному правительству, исследование схожих проблем соседей — лучший вид психотерапии. Особенно если ими совсем не интересоваться ранее: Центральная Европа, несмотря на географическую близость к России в сравнении с Западной, — едва ли не менее знакомая москвичам политическая реальность, а в сочетании со специфическим языковым барьером (венгерский, язык финно-угорской группы, не дает даже минимального ощущения узнавания) интенсивный даже по региональным меркам изоляционизм венгров творит чудеса. Поэтому когда в центре Будапешта пара десятков тысяч человек устраивает агрессивную демонстрацию против планов правящей партии ввести налог на интернет-трафик, в Москве облегченно вздыхают; слава Богу, не у одних нас органы власти невменяемы. Тяжело жить в стране дураков, в конфедерации дураков — много проще.

Вряд ли стоит рассчитывать на то, что политическая жизнь Венгрии станет после октября 2014 года более понятной для политизированной части российского общества. 

Слишком удобна она для создания самых разнообразных легенд или даже побасенок чисто российского применения. Для либеральных кругов Венгрия — это страна 1956 года, кардинала Миндсенти и физиологического антикоммунизма. Для социал-демократов — страна-наследница «гуляш-социализма» Яноша Кадара и возможности стоять одной ногой на территории Варшавского договора, а другой — импортировать немного старого доброго капитализма и буржуазных ценностей.

Тактическая позиция венгерского правительства, использующего переговоры с Россией по ряду вопросов (атомная энергетика, газовый рынок, нефтехимия) как способ давления и на соседей по ЕС, на «евробюрократию», и на Украину, — дает широким кругам антиправительственной оппозиции в РФ считать Венгрию будущим союзником Владимира Путина в совместном антидемократическом походе на Европу. Премьер-министр страны Виктор Орбан и правящая партия FIDESZ для русского националиста — нарождающееся неведомо где (а на самом деле близко) царство пресвитера Иоанна, власти национальной, консервативной и народной посреди тонущей в либеральной скверне Европы.

Немного сложнее поклонникам имперских и реваншистских идей, но и для них в России проблемы Венгрии, в XX веке потерявшей большую часть «национальной» территории, суть прекрасная отправная точка для вольных и необязательных экстраполяций.

Мне же Венгрия, о которой я знаю не более, чем может знать крайне поверхностно изучавший вопрос дилетант, интересна также не сама по себе, а исключительно как способ порассуждать о сути некоторых неочевидных процессов в России.

Налог на связь с линией фронта

Для начала — что, собственно, происходит формально. 21 октября 2014 года ведущая политическая партия правящей парламентской коалиции Венгрии, FIDESZ, опубликовала черновой проект поправок в налоговый кодекс страны, разработанный под руководством действующего министра экономики страны Михая Варги. Сам по себе проект больших дискуссий не вызвал, кроме одного пункта: он предполагает введение налогообложения интернет-трафика по ставке $0,6 за гигабайт. Прямо не ассоциированные с венгерской оппозицией активисты создали в Facebook страницы с предложением митинга в центре Будапешта против инициативы FIDESZ, идея вызвала ажиотажную даже по венгерским меркам (политическая культура страны предполагает довольно активное использование демонстраций по любому поводу — в Венгрии исторически любят публичные собрания даже больше, чем в среднем в Центральной Европе) поддержку, хотя официально к митингу не присоединялись ни партии, ни профсоюзные структуры. Активисты митинга 26 октября по его завершению забросали старыми клавиатурами и мониторами офис FIDESZ, разбив несколько окон, полиция действовала спокойно, арестов не производилось, впрочем, Facebook при туманных обстоятельствах закрыл несколько личных страниц организаторов митинга, которые, впрочем, не протестовали. 

FIDESZ оказалась не готова к столь агрессивному обсуждению поправок в НК и выступила с заявлением о необходимости возврата к парламентским методам дискуссии.

Повторная акция 28 октября имела такой же успех, но расширялась скорее не численно, а географически, акции продолжались и следующие дни. Судьба «интернет-налога» остается туманной: окончательно пакет поправок в налоговый кодекс в парламент страны пока не внесен, 30 октября премьер-министр заявил, что в представленном виде проект обсуждаться не будет — то есть, оппозиция «интернет-налогу» сработала, хотя FIDESZ не отказывается от самой идеи.

В принципе, на этом описании следовало бы остановиться — вне контекста оно выглядит именно так и поэтому довольно неинтересно. При помещении его в «додуманный», фантастический контекст оно, разумеется, заиграет красками. Например, можно изложить ситуацию так: правящая ультранационалистическая партия Венгрии, ориентированная на альянс с Россией против Европы, решила в чисто российском духе «экономическими мерами» ограничить распространение интернет-технологий в стране — в ответ молодежь и неравнодушные граждане, доведенные до отчаяния стремлением FIDESZ к едва ли не нацистской диктатуре, показали властям, что терпеть атаку на интернет не намерены и будут защищать его на баррикадах. Другая версия ничуть не хуже: оппозиционные леваки при подзуживании членов Еврокомиссии (еврокомиссар по цифровым технологиям Нелли Кроес уже 22 октября назвала проект интернет-налога «позором страны») организовали погром офиса правящей партии, стремясь не допустить разумного повышения налогов в Венгрии для сокращения (по требованию той же Еврокомиссии, между прочим!) дефицита венгерского бюджета. Обе версии, между тем, верны, причем даже не формально, а содержательно — но чуть более близкое знакомство с тем, в чем они верны, вносит в эту точность некоторые существенные поправки.

Начинать, видимо, придется с того, что собственно новым налогом этот «интернет-налог», если его введут (а технически никаких проблем с этим нет — правящая коалиция не имеет проблем с большинством голосов в парламенте страны), не будет — инициатива FIDESZ состоит в дополнении успешно работающего в Венгрии с 2011 года налога на телекоммуникации, в рамках которого правительство страны собирает деньги с каждого телефонного звонка юрлиц и физлиц, а также с sms-переписки. Деньги это крайне небольшие: 2 венгерских форинта (0,2 цента с минуты или с текстового сообщения), к тому же, налоговый кодекс страны ограничивает размер предельного сбора с домохозяйства в 700 форинтов ($2,8) и 2500 ($10) в месяц с телефонного номера в собственности юрлица. Собственно, главный аргумент Минэкономики Венгрии, 23 октября растерянно обсуждавшего инициативу, — интернет-сервисы, приложения для iPhone и Android, равно как Skype и Viber съедают налоговую базу телекоммуникационного налога, поэтому неплохо было бы сохранить его сборы через обложение интернет-провайдеров аналогичным налогом.

И в самом деле. Венгерская пресса немедля подсчитала, что стоимость скачивания через торренты всех сезонов популярного сериала Friends с налогом превысит $300. Объяснений Минэкономики Венгрии о том, что предельный размер телекоммуникационного налога сохранится, и более $2,8 в месяц платить не придется, никто, собственно, и не услышал.

Мораль: проблемы с объяснением своих мотиваций — не монополия правительства России, в Венгрии, например, не лучше.

Сам по себе телекоммуникационный налог не то чтобы самая распространенный вид налогов, но и не самый редкий: он, например, есть на Ямайке, в Пакистане, но более всего он известен из практики США — под названием «федерального акциза на телефонные звонки». И это давняя и славная история. Акциз впервые был введен в США сразу на федеральном уровне аж в 1898 году в связи с тем, что в разгар испано-американской войны за Кубу и Филиппины Верховный суд США неожиданно признал незаконным взимание на федеральном уровне части подоходного налога — в разгар войны надо было финансировать военные расходы, по возможности не затрагивая политически чувствительные таможенные пошлины. В 1902 году акциз, явно тормозивший развитие телекоммуникаций, с облегчением отменили, в 1917 году, после вступления США в Первую мировую, 5 центов с каждого «телефонного звонка, телеграммы, радиосообщения или другого типа сообщения» снова начали брать — вплоть до 1924 года, когда снова от него отказались. Акциз на телефон вернулся с Великой депрессией в 1932 году, но тогда им облагали только междугороднюю связь — Вторая мировая в 1941-м вернула налог на все виды телекоммуникаций. Война с ним не прекращалась ни на минуту в рамках общеамериканской политической войны с акцизами. Новое звучание приобрело увеличение налога в разгар Вьетнамской войны в 1966-м. С 2006 года акцизами облагаются в США только междугородние и международные телефонные звонки.

Собственно, в 2011 году Венгрия с ее тяжелым дефицитом бюджета и довольно большим госдолгом ввела аналогичный налог, не скрывая его «американского» происхождения. Крайне неуклюжее превращение «телефонного» налога с его четкой милитаристской аурой в «интернет-налог» с тоталитарными нотами не могло не спровоцировать ответной реакции в стиле баррикад и уличных протестов. Если кто-то и виноват в том, что вопрос стал сильно политизированным, то это, собственно, выпускник экономического университета им. Карла Маркса в Будапеште Михай Варга — соображать, во что превратят довольно невинную и по существу не слишком и резкую инициативу оппоненты, нужно было именно ему.

Страна с правым рулем

Проблемы Варги имеют достаточно простое объяснение: это его популярность. Министр экономики страны, бывший госсекретарь и один из отцов-основателей FIDESZ, Варга возглавлял бюджетные комитеты в парламенте страны и тогда, когда FIDESZ была в оппозиции в 2002–2010 годах, а с 2010 по 2012 год он де-факто был связующим звеном между кабинетом министров и премьером Орбаном, другим основателем FIDESZ. Крайне популярный и в целом имеющий крайне позитивный имидж политик, Варга вполне мог бы в других обстоятельствах рассчитывать на то, что «интернет-налог» будет воспринят обществом более или менее адекватно, как три года до того восприняли налог на телефонные звонки.

Созданная еще в 1988 году FIDESZ — большая партия, традиционно объединяющая в себе антикоммунистические, правоконсервативные и либертарианские силы. В ранних 1990-х собственно либертарианский компонент в ее идеологии был куда как более сильным — но в 1994-м, после проигрыша FIDESZ парламентских выборов, часть ее либеральных сторонников покинула партию и неожиданно примкнула к альянсу официальных либералов и социал-демократов — альянсу свободных демократов SZDSZ и Социалистической партии Венгрии, наследницы Венгерской социалистической народной партии, иными словами, альянса ультралибералов и коммунистов.

Во многом популярность FIDESZ и нынешние особенности политического курса правительства Венгрии — следствие истории противоестественного альянса либералов и коммунистов. Альянс с 2002 по 2008 год формировал правительство страны, что, впрочем, не помешало либералам терять в нем свой вес, а в 2010-м остаться без единого места и в парламенте, и где угодно. В октябре 2013 года SZDSZ просто была распущена: в настоящее время в Венгрии есть либералы, но единой либеральной партии, собственно, нет, а место либералов в коалиции фактически заняли венгерские «зеленые».

Для России, в которой об альянсе либералов с коммунистами и с националистами говорят как о панацее, история SZDSZ дает хороший повод для размышлений: даже ведущие непосредственно к власти коалиции бывают опасны.

В значительной степени пустоту в либеральной части политспектра заполняет, как умеет, FIDESZ — и внутрипартийные разногласия в ней достаточно сильны. Так, Михай Варга вынужден был уйти с поста госсекретаря не столько из-за не самых простых отношений с Виктором Орбаном, сколько из-за необходимости сменить уходящего де-факто в почетную отставку с поста министра экономики Дьердя Матолчи, автора наиболее резких и критикуемых экономических инициатив FIDESZ. Матолчи — автор печально известного проекта по лишению венгерского нацбанка независимости; последней его идеей — с которой еще предстоит разбираться гораздо более умеренному Варге, — стало предложение принудительной конвертации валютных кредитов физлицам в национальную валюту.

Вообще, наиболее интересное в текущей ситуации вокруг «интернет-налога» и в целом экономических сложностей Венгрии — это своеобразный «обмен» экономическими составляющими идеологий между бывшими коммунистами из Социалистической партии Венгрии и бывшими антикоммунистами из FIDESZ. Под давлением бывших либеральных союзников венгерские социалисты давно интегрировали в свою программу стандартные положения о разгосударствлении экономики, либеральной модели и дерегулировании, тогда как FIDESZ непрерывно «перехватывала» у своих ультранационалистических оппонентов, партий MIEP и Jobbik, идеи агрессивного вмешательства в экономику. Истинные борцы за Венгрию, которых в России с FIDESZ путают почем зря, с радостью занимаются, например, борьбой с сионистской угрозой, но с несколько разных платформ: MIEP, малоизвестный в России, скорее настаивает на христианской и вообще арийской природе венгерского национального движения, более находящийся на слуху Jobbik настаивает на «пантуранизме» — культурной общности турецкого, венгерского и азиатского миров в противостоянии пангерманской и панславянской идеям. Что в Jobbik находят сторонники русской национальной идеи, не очень понятно, но им виднее.

Впрочем, в последние месяцы FIDESZ приходится импортировать из довольно экзотического круга венгерских националистических учений не только экономическую составляющую, но и чисто политические идеи. Собственно, это и привлекает российских ура-патриотов в Викторе Орбане — в конце концов, никто не тянул за язык венгерского премьер-министра, в июне 2014 года предложившего строить в стране «нелиберальную демократию» по аналогии с Россией, Турцией и Китаем и в оппозиции к либеральным силам в Евросоюзе и США. Во многом альянс FIDESZ и российских властей — чисто тактический, Венгрия пока не собирается ни покидать НАТО, ни выходить из состава ЕС, но вот пугать разнообразными заявлениями на смежные темы своих оппонентов как в Венгрии, так и в офисе Еврокомиссии в Брюсселе Орбан не устает.

Проблемы антиамериканского антикоммунизма

Во многом причина нарастания антизападничества FIDESZ, как и в России, — довольно внятная ассоциация США и евроструктур, структур «гражданского общества» в привычном нам виде негосударственных организаций (НГО) и антикоррупционного давления на власть. Проблема коррупции в FIDESZ и вокруг нее, как и в случае со значительной частью европейских правящих (а тем более долго правящих) политических партий, и существует, и с удовольствием эксплуатируется оппозицией — в венгерском случае действующим альянсом социалистов-экономических либералов и «зеленых». Масштабы восприятия проблемы обществом иллюстрирует история экс-президента Венгрии, видного члена FIDESZ Пала Шмитта. В апреле 2012 года он был вынужден подать в отставку из-за обнаружения в его двадцатилетней давности диссертации ровно той же проблемы, которую в России «Диссернет» обнаруживает едва ли не в каждой диссертации видных общественно-политических деятелей РФ. Впрочем, что еще можно было ждать от квалификационной работы руководителя олимпийского комитета Венгрии времен «гуляш-социализма» и видного функционера Международного олимпийского комитета 1970-х, непонятно. Шмитт во многом обязан своей политической карьере двум олимпийским медалям — один из «соавторов» новой венгерской конституции 2011 года, подвергавшейся критике Евросоюза, является не столько ученым или юристом, сколько выдающимся фехтовальщиком.

Сам по себе «американский» след в довольно многочисленных коррупционных скандалах в Венгрии FIDESZ ищет с неменьшим энтузиазмом, чем след «брюссельский», — а уж «коммунистический» след виден правящей партии практически во всех оппозиционных начинаниях. Последний скандал на этот счет развивается в Венгрии параллельно с историей с интернет-налогом. Это расследование, которое государственная контрольно-аудиторская структура на темы олимпийского движения KEHI ведет в отношении фонда поддержки экологических инициатив Ökotárs, распределившего в 2013 году около $400 000 грантов на поддержку разнообразной «зеленой» активности. KEHI обвинил Ökotárs в довольно значительных (хотя и совершенно невидных в масштабах экономики) преступлениях: фонд предоставлял экологическим организациям не столько гранты, сколько банковские кредиты (разумеется, без лицензии национального банка), причем взымал с получателей проценты. Два уточнения. Первое: KEHI формальных прав проверять Ökotárs не имел, поскольку экологи вообще не распоряжались венгерскими деньгами: все гранты предоставлялись ему из бюджета Норвегии, фонд даже трудовые договоры с гражданами Венгрии заключал по законам этой страны, на что сейчас и ссылается. Второе: в сентябре 2013 года глава Ökotárs Вероника Мора имела неосторожность в ходе спонсируемой Госдепом США программы побывать в Вашингтоне и встретиться там в протокольной встрече аж с Бараком Обамой.

До июня 2014 года встреча с Обамой вряд ли заинтересовала бы кого-нибудь даже в FIDESZ. Проблема в том, что как раз в это время минфин США ввел персональные санкции против десяти неназываемых чиновников и физлиц в Венгрии, причем, если верить самым стойким слухам в Будапеште, в списках попавших под санкции — глава налоговой службы Илдико Вида, советник премьер-министра Арпад Хабоньи из партийного think-tank правящей партии, Századvég, и несколько людей из той же структуры. При этом полуофициальная версия причин персональных санкций — попытка вымогательства крупной взятки у компании из США.

«Движение в сторону России» FIDESZ, собственно, и стало более или менее заметным после этой истории — и крайне неудачная затея с интернет-налогом на нее наложилась. 

28 октября на митингах в 12 крупнейших городах Венгрии уже звучали не только возгласы «Долой FIDESZ!», но и, порой, «Русские, убирайтесь вон!». 

Несмотря на то, что демонстрации формально посвящены защите свободы слова, понимаемой в том числе как отказ правительства вмешиваться в функционирование интернета, за действиями FIDESZ многие демонстранты и оппозиционеры сейчас усматривают заговор партии и ее русских друзей против венгерских политических свобод. Историческая роль русских во всех проблемах венгерских свобод в Венгрии уяснена еще в 1848 году, окончательно закреплена в 1956-м и сомнению в Будапеште, в общем, не подлежит.

Тем более понятно, почему на протест против «нелиберальной демократии» в основном собирает людей Венгерский профсоюз школьных учителей — помимо того, что он чаще иных имеет дело с венгерскими школьниками и студентами, крупными потребителями сетевых услуг, сами учителя являются важной социальной базой Венгерской социалистической партии. 28 октября деятели этой партии наряду с зелеными были замечены на демонстрациях с флагами Евросоюза: для правящей партии это теперь едва ли не более красная тряпка, чем флаг СССР.

Таким образом, во многом происходящее (ведь можно сказать и так?) — протест наследников коммунистической партии Венгрии и левой молодежи страны против попыток вернуть в Венгрию русско-советские тоталитарные порядки. Их программа — либеральная экономика и политические свободы, «зеленые» ценности и Евросоюз. На стороне будущего тоталитаризма и союза с Россией — бывшие либертарианцы-антикоммунисты, погрязшие в коррупции и потому борющиеся с глобализмом и американским засильем на мировой арене. Программа этой стороны — Европа для христиан без евреев и геев, государственный социализм в экономике. Будущее в виде «государства трудящихся», как и «национальный социализм», Виктор Орбан успел провозгласить летом 2014 года как важную цель для венгерского общества, а граффити против меньшинств на стенах Будапешта, кажется, уже мало кого удивишь.

И эта вполне чудовищная политическая конструкция, тем не менее, существует в рамках правового государства, вполне терпима ЕС и не скатывается ни в массовые репрессии, ни в погромы, ни в гражданскую войну. 

И именно эта конструкция отправляет президента страны в отставку при обнаружении плагиата в его заведомо никого не интересующей диссертации. И она — не эксцесс, а, видимо, вариант нормы для реального, а не нарисованного европейского сообщества.

Знаете, уж лучше ничего не обобщать сгоряча.

Свободы за пределами печатного пресса

Разумеется, ситуация в Венгрии довольно проблемна. 25 октября, в момент первой демонстрации в Будапеште, от рейтингового агентства S&P ждали снижения российского суверенного рейтинга ниже инвестуровня — так вот, в Венгрии, стране ЕС, это произошло ровно три года назад, в 2011 году, с этой узкой точки зрения страна и сейчас менее инвестиционно привлекательна, чем Россия. Проблемы венгерского бизнеса, накладывающиеся в 2014 году на политические проблемы и на крайне неловкие телодвижения разрываемой на части правящей партии и ее руководителей, уже приводят к сложностям ведущих австрийских банковских групп, тесно связанных с венгерскими компаниями. Венецианская комиссия с 2011 года открыто объявляет проблемными с точки зрения Совета Европы и европейских демократических ценностей положения новой конституции Венгрии 2010 года. Перспективы экономического роста в стране сравнимы с российскими при отсутствии нефтяных доходов и более высокой безработице. Наконец, консервативная линия FIDESZ и ее партнера по правящему альянсу, христианских демократов, поддерживается уверенным большинством венгерского общества — антикоммунистическим, ригористичным, националистическим на грани с расизмом, настроенным зачастую реваншистски и нередко взыскующим национал-социалистических ценностей не в меньшей степени, чем российское большинство — национал-коммунизма. И было бы смешно отрицать, что метания правящей партии Венгрии, проделавшей головокружительную эволюцию от классического либерализма к авторитаризму, не связаны с текущими проблемами венгерской экономики: поиски «третьего пути», которыми сейчас уже совершенно открыто занята FIDESZ, — это почти всегда низкие темпы экономического роста, безработица, напряженный бюджет и сложности во взаимоотношениях с соседями.

Политические фантазии лидеров стоят обычно сильно дороже, чем представляют себе воодушевленные массы, которые всегда оплачивают такие счета самостоятельно. В Венгрии по итогам XX века это знают едва ли не лучше, чем в России. Впрочем, это знание, возможно, так же бесплодно, поскольку искушение решить все беды выбором одного учения, одной партии или одного лидера все еще слишком велико.

Тем не менее, если России текущие проблемы Венгрии чем-то и важны — так это крайне удачной возможностью осознать нереалистичность простого, быстрого и однозначного разрешения вялотекущего политического кризиса, в котором Россия пребывает в течение многих последних лет. Сами по себе демократические институты даже образцового дизайна (а в Венгрии они до последних лет были вполне образцовыми) и демократические традиции не являются гарантией ни от идиотизма власти, ни от ее перерождения и коррупционной эрозии, ни от политического радикализма. Ни демократия, ни работа институтов rule of law, ни вовлеченность в орбиту крупных альянсов развитых государств не являются средством построения власти, которая будет устраивать интеллектуальную элиту и вообще соответствовать лучшим чаяниям политических мыслителей. Институциональное сопротивление авторитаризму не является способом создания «мира мечты», воображаемого государства всеобщей справедливости, поступательного движения по пути прогресса и инструментом наращивания валового внутреннего продукта.

Это даже во многом не способ защиты свобод. Это лишь способ реализации собственного стремления к свободе — такой, какой ты ее понимаешь, — без оглядки на то, правильно это стремление или неправильно.

Поэтому бессмысленно в России солидаризоваться и со сторонниками правящего альянса, и с венгерской оппозицией, как бессмысленно по формальным основаниям искать себе удобных «союзников» среди организаторов «арабской весны», среди американских консерваторов, китайских прогрессистов или украинских социалистов и учиться у них оранжевой или любой другой революции, как сказал бы некто Ленин, настоящим образом. Этот опыт не для копирования и даже не для воодушевления, а исключительно для изучения: чем более беспристрастным оно будет, тем, видимо, более полезным, причем совершенно неважно, каковы политические предпочтения исследователя. Как и всякая политическая реальность, политическая реальность в России уникальна, и принудительное укладывание ее в умозрительные схемы не только ничего не дает, но и во многих случаях создает опасные иллюзии. Однако политические реалии других стран незаменимы для тех, кто хочет в России трезво представлять и понимать действительно вероятные, а не выдуманные сценарии, существующие, а не умозрительные закономерности происходящего.

Потому, что эти закономерности универсальны, а обстоятельства, в которых они действуют, всегда уникальны, Венгрия в 2014 году — это то, чего никогда не случится с Россией, и то, что позволяет лучше понимать происходящее в России, и то, что здесь может случиться, не успеем мы моргнуть глазом.

И совершенно неважно, какими умными словами мы будем описывать это будущее, важно понимать, что будущее не обязано соответствовать нашим представлениям о нем — оно намного интереснее.